его дни рождения и другие мероприятия, что оставляло ощущение искусственности и пустоты и только подчеркивало его настоящую боль.

«У него не было друзей, – объяснил Ваккаро. – Ему не с кем было поговорить. Особо-то».

Мама упаковывала его дорожную сумку и часто клала в нее один из его любимых фильмов, «Вилли Вонка и шоколадная фабрика», на все те одинокие часы, которые он проводил в гостиничных номерах. Ему раньше не разрешали смотреть фильмы серии «Крестный отец», но теперь он посмотрел их и полюбил – не за жестокость, сказал он, а за крепкие семейные узы и за то, что любил все итальянское. Скоро у него появится новая племянница, и он будет без ума от нее, проводя свободное время в разъездах, покупая в диснеевских магазинах подарки, чтобы осыпать ее ими. Когда Шария и ее муж вскоре заговорили о переезде из семейного дома, Брайант не мог этого понять. Почему Шария хочет дистанцироваться от семьи?

Но пройдет совсем немного времени, и Брайант сам испытает нечто подобное. Участие его матери во всем было ценным и естественным, учитывая его возраст, когда он перешел в лигу, но оно обусловило и тот болезненный разрыв, когда он повзрослел.

В конце концов, Брайант был не только профессиональным баскетболистом, но и рэп-исполнителем, подписавшим контракт с крупной студией звукозаписи и вынужденным поставлять продукцию для индустрии развлечений. Энтони Баннистер и другие члены его музыкальной группы жили в Лос-Анджелесе, работая над решением этой огромной задачи, в то время как Брайант разбирался с «Лейкерс» в своем сложном баскетбольном мире. «Я не читаю об оружии, наркотиках и прочем, – сказал он о своей рэп-работе. – В этом нет никакого смысла».

Некоторые песни будут о соперничестве, некоторые – о нем самом. Большая их часть была, очевидно, поиском интересных нюансов в условиях, когда было мало времени на такие дела.

Эта ситуация касалась также неудобных проблем с употреблением наркотиков и алкоголя, особенно марихуаны. Так много музыкантов работали в облаках марихуаны, которая привносила текстуру в их мир звука. Атлеты, как известно, тоже имели свое удовольствие, за исключением, возможно, абсолютно безжалостных к себе топ-спортсменов. Но получение кайфа для Коби Брайанта все еще было суровым табу, как и в школе. Просто было невозможным пытаться расширить свой разум и свою игру одновременно.

Знакомство с такими проблемами ознаменовало его переход во взрослую жизнь. Брайант на протяжении многих лет часто использовал термин «взрослый человек». Он пытался стать одним из них, когда в августе ему исполнилось двадцать.

«Он убрал этих парней из своей певческой группы, – вспоминала подруга семьи. – Я помню, что все произошло очень быстро. Он попросил их из своего дома и поселил их в доме по соседству».

Переезд не понравится Пэм, сказала подруга: «Это было вроде как первое, что он сделал без ее благословения. Но тогда и возникает эта борьба, которая идет вместе с вопросом, что ты собираешься контролировать и как ты собираешься это делать? Поэтому она начала быть более разборчивой в своих битвах».

Пэм Брайант очень внимательно следила за доходами своего сына, и на то были веские причины. Эта модель хорошо известна начиная от победителей лотереи и до деятелей индустрии развлечений и спортивных звезд. Вливание больших сумм денег в жизнь людей меняет их, часто кардинально, и не всегда к лучшему.

Иногда приемы, которые выбирала миссис Брайант, казались мелочными. «Одна вещь действительно вывела меня из себя, – объяснила подруга. – Я была в доме, и какой-то парень принес по заказу пиццу, молодой такой парень. Она не дала ему чаевых. Я была неприятно удивлена. Она ничего ему не дала. И она хотела получить обратно свою сдачу, копейка в копейку. Я имею в виду, я была официанткой большую часть своей жизни. Можно было слышать подобные вещи об игроках, не дающих чаевых, но для нее так поступить в этом доме площадью три тысячи квадратных метров было нелогично».

Одним из факторов, возможно, был семейный опыт в Европе, где чаевые были менее обычным делом, чем в Соединенных Штатах. Тем не менее, эту подругу и не только ее поразило, что деньги начали менять Брайантов.

Родители Пэм приезжали довольно часто и были замечательными людьми, вспоминала подруга, но Большой Джо выпал из поля зрения, он все еще жил на Уиллоус-авеню и и был доволен тем, что следил за чудесной новой жизнью своего внука по телевизору и новостям от Джо, которые он передавал обожающим семью читателям в «Трибьюн». Большой Джо оставался связующим звеном Филадельфии для одной из величайших городских сказок.

Вскоре некоторые из тех, кто был вхож в семью, заметили повышенную раздражительность Коби, скорее всего, из-за противоречивых условий жизни. С одной стороны, он оставался любящим сыном и братом, ребенком, который все еще прятался в кустах в маске из фильма «Крик» и в длинном черном пальто, чтобы напугать своих сестер, когда те поднимались по дорожке. Но, с другой стороны, было неловко, когда они с Баннистером приводили девочек в дом, который он делил с родителями.

Стремясь хоть немного отделиться от семьи, Брайант купил дом прямо позади и чуть ниже по склону от своего особняка в Пасифик Палисейдс, чтобы родители переехали туда. Это, в свою очередь, потребовало от его матери еще больших усилий по дизайну и вылилось в значительные счета за дополнительные предметы искусства и декора.

«Они переехали в дом ниже по склону», – вспоминал друг. «Они собирались построить эту сложную лестницу вниз по склону холма к своему дому. Это будет стоить безумных денег, только чтобы они могли подниматься и спускаться по этим ступеням».

В то время никто, по-видимому, не понимал, что все это было большой метафорой ускользающего родительского контроля. После того как лестница была закончена, она выглядела интересной, хотя у них и не было причины ею воспользоваться. Брайант явно хотел найти пространство для своей самостоятельной взрослой жизни, но он признавал, что его преданность игре требовала так много, что было трудно поддерживать отношения и с друзьями, и с любовницами.

Несмотря на эти проблемы, дела у молодого мистера Брайанта шли бы совсем неплохо, если бы не разочарование в его профессиональной жизни и не подкрадывающееся осознание того, что ему нужно найти кого-то, с кем он мог бы быть. Учитывая его постоянную сосредоточенность на карьере, суровая правда заключалась в том, что он «искал отношения в микроволновке», сделку, которую он мог бы закрыть, не слишком отвлекаясь от своей привычной профессиональной фокусировки. Он говорил об отъезде в Италию вместе с молодой женой, чтобы