пор, хотя поначалу разум Паваха рисовал пытки, которым его могли бы подвергнуть Таэху, чтобы узнать правду. Но, приняв участие в первых, самых сложных этапах исцеления, Джети точно забыл о его существовании, хотя Павах не сомневался: обо всём Верховному Жрецу исправно доносили.

Спустя несколько вязких томительных минут старший рэмеи обернулся, созерцая своего гостя и пленника. Благородные черты до сих пор ещё красивого лица, на которых лежал след неумолимого времени, не выражали враждебности. Тёмно-синие глаза, светившиеся мудростью прожитых лет, смотрели пристально и как всегда – в самую суть.

– Нить крепнет, Павах из рода Мерха, – повторил Джети слова Сэбни. – В этом нет сомнений. Что это будет означать лично для тебя в итоге – о том пока не ведаю. А чего ты хочешь сам?

«Чтобы всё было не зря… Чтобы преступление моё имело цель и смысл…»

Былые мысли отголосками прошелестели в его сознании.

– Чтобы он нашёл путь к Водам Перерождения, – искренне ответил бывший телохранитель. – Прошу, мудрейший, открой мне, что я могу сделать для него? Если бы я мог… теперь… я не раздумывая поменялся бы с ним местами.

– Знаю, – мягко согласился Джети. – Но такой выбор Боги тебе не предоставили. Разве что в тот день, когда ты ещё мог отвести удар или прикрыть своего господина.

Боевой клич людей… Ржание обезумевших лошадей… Воспоминания нахлынули на Паваха – такие яркие, словно всё произошло вчера. Снова он скидывал с колесницы Хэфера, слишком занятого стрельбой по нападавшим наёмникам, чтобы предугадать удар от собственного телохранителя. Снова бежал на помощь верный Сенахт, и Метджен посылал ему вслед копьё. Снова стремительно неслась колесница, и у самых ног клацали челюсти песчаных ша… Рука Паваха отчётливо заныла – рука, в тот день сжимавшая копьё. Первый удар был его… а выбор был сделан ещё раньше.

«Смотри на меня. Запомни меня таким. Я – творение твоего выбора. Разве нет?»

В стенах Обители никто не пытал его. Под всевидящим взором Госпожи Очищающей Боли, обнажавшеим все его самые неприглядные тайны, Павах истязал себя сам.

– Пройдёмся, потолкуем? – тихий голос Верховного Жреца вторгся в его мысли, более отчётливый, чем звуки давно отгремевшего боя и голос Хэфера из сна. – В тени садов зной почти не чувствуется. Мне редко удаётся прогуляться.

– Как тебе угодно, мудрейший, – ответил воин, переводя дыхание.

Рядом с Джети ему не мерещились тени и кошмары не оживали, но от собственной памяти он не мог скрыться.

Павах проследовал за Таэху в одну из дверей – как оказалось, она вела прямо в сад. Вторая, видимо, в личные покои, а третья – в охраняемый коридор. Благодаря усилиям целителей Обители бывший страж передвигался уже без помощи трости и в целом чувствовал себя намного лучше, но прежняя сила так и не вернулась к нему. Воздух, напоённый ароматами цветов, звенел голосами птиц и насекомых, шептался с ветвями плодовых деревьев, обильно даривших тень. Солнечные лучи пробивались сквозь листву и ложились на землю причудливым узором, играя в ажурной тени на мощённых светлыми плитками дорожках. По одной из таких дорожек бывший страж и Верховный Жрец неспешно двинулись куда-то вглубь сада. Обитель была плотно заселена, но, должно быть, этот внутренний сад был огорожен от общих, потому что им никто не встретился.

Джети остановился и закрыл глаза, подставляя лицо ласковому ветру. Он явно наслаждался долгожданным покоем. Почти против воли прикосновение покоя сейчас ощутил и сам Павах – видимо, тоже сказывалось присутствие Верховного Жреца. Воин думал о том, что не заслужил покой, что должен искать способ помочь душе Хэфера… но напряжение отпускало, и мысли текли всё более размеренно.

– Мы живём обособленно. Вести доходят до Обители небыстро, – негромко произнёс Верховный Жрец, не открывая глаз. – Смутные, страшные слухи ходят нынче в народе, как мне говорят.

– Мне не передают никаких вестей, мудрейший, – напомнил Павах, с горечью улыбнувшись.

– Говорят, будто останки наследника были найдены и осквернены…

Сердце бывшего телохранителя пропустило пару ударов.

– Будто он вернулся с Берега Мёртвых и снова ходит по этой земле, подобно живым, – продолжал Джети на удивление спокойно.

– Но этого не может быть, – прошептал Павах с ужасом, граничащим с изумлением, и сжал кулаки так, что когти впились в ладони. – Не может быть!

– В свете таких вестей твой сон приобретает особое значение, Павах из рода Мерха, – заметил Верховный Жрец, посмотрев наконец на своего собеседника. – Лишь тем, кто знаком с искусством Стража Порога, может быть по силам такое. Однако в твоём видении наследник был жрецом Отца Войны… Напомни, что он сказал тебе там?

Воин ощутил слабые отголоски испытанных во сне ужаса и боли, которые не набирали в нём силу сейчас лишь благодаря присутствию Джети Таэху.

– Что он – творение моего выбора, – с усилием ответил Павах. – Что мой долг перед ним не исполнен… и что я ещё послужу ему… Что это может значить, мудрейший? – он умоляюще посмотрел на Верховного Жреца. – Что я могу сделать, чтобы исполнить долг?

Мысль о том, что Хэфер, искавший возмездия, придёт за ним, почему-то уже не казалась страшной. Страшнее был безликий потерянный призрак, чем царевич во плоти… Хотя сам факт того, что кто-то мог осквернить останки Эмхет, не укладывался в голове. Если в истории и бывали такие случаи, память о них не сохранилась, поскольку имена осквернителей стирались из вечности.

В глазах Таэху будто промелькнула тень сочувствия. Но нет, едва ли Верховный Хранитель Памяти мог сочувствовать тому, кто предательски напал на кровь Ваэссира.

– Когда-то я уже сказал тебе, что ты по-прежнему служишь Хэферу Эмхет, по воле своей или против неё, – мягко напомнил Джети. – Ты – его якорь на Берегу Живых, и твоя жизнь утекает к нему.

– Поэтому мне позволено жить, – кивнул Павах. – Я помню и понимаю, да.

Со своей судьбой он уже успел смириться и не питал иллюзий о том, почему приказ о его казни – казни, которая согласно Закону, должна быть мучительной – до сих пор не отдан. Скорее всего, по той же причине его не пытали.

Но хватался Павах не за свою жизнь, а за любую пусть призрачную возможность что-то исправить. При этом он совершенно не представлял, каким образом исправить и каким образом совместить это с поддержкой притязаний царицы и младшего сына Владыки на трон.

– Если твоего господина подняли из мёртвых, это меняет очень и очень многое… Это означает, что он сумеет свидетельствовать в свою защиту… коли тот, кто поднял его, позволит, конечно. Если же Хэфер Эмхет, да хранят его Боги, после смерти стал инструментом в руках тех, кто желал навредить ему при