Ноги сами собой привели меня к старой маленькой кухне, на которой неделю назад суетилась подобно прекрасной доброй фее моя Кнопка. Тем утром мы много шутили и смеялись; я мешал ей взбивать крем ручным миксером, постоянно обнимал ее сзади, целовал в шею или макал палец в густую пышную массу. Тогда я даже не предполагал, что спустя несколько часов мое сердце будет гореть в агонии от страха потерять ее навсегда.

Я подошел к окну, из которого открывался вид на летний сад, где в день рождения бабушки стоял шатер. Сейчас зеленая лужайка блестела на солнце после утреннего полива. Я разглядывал аккуратные цветочные клумбы, возведенные вокруг лужайки, вслушивался в пение птиц и стрекот кузнечиков и неосознанно крутил в руке пульт от чертовой сплит-системы, из-за которой и разразился весь скандал.

Мне было больно вспоминать заплаканное лицо Айви. Еще больнее было от осознания того, какое тяжелое прошлое она скрывала за широкой жизнерадостной улыбкой и звонким смехом.

Я глубоко выдохнул и с тоской посмотрел на ясное небо – такое же синее, как глаза Кнопки.

Внезапно я заметил камеру, установленную на верхушке фонарного столба и смотрящую прямо на меня. Я опустил взгляд на пульт, который всегда лежал на подоконнике, и тут меня осенило.

– Сьюзен! Где можно посмотреть записи с камер видеонаблюдения? – спросил я, запыхавшись от бега.

– У начальника охраны. Винсент сейчас как раз у себя в кабинете.

Я кивнул в знак благодарности и стремглав побежал в конец коридора.

В кабине за компьютером сидел высокий крупный мужчина с вьющимися светло-русыми волосами и по-мальчишески круглым лицом.

– Винс, привет!

– Здравствуй, Рэйден, – улыбнулся он. – Чем могу помочь?

– Мне нужно посмотреть запись с камер видеонаблюдения в день рождения бабушки. Точнее, с камеры в саду, которая выходит на окна летней кухни.

– Подожди минутку. – Он начал быстро кликать мышкой, внимательно глядя в монитор. – Вот, гляди. А что ты хочешь увидеть?

– Вернее, чего я не хочу увидеть… – пробормотал себе под нос и подошел к компьютеру.

Винс поставил видео на ускоренную перемотку.

Вот мы с Кнопкой вышли из кухни и по тропинке летнего сада направились в сторону ворот. Вот на кухню забежали мальчишки – мои дальние кузены. Я присмотрелся к окну, занавешенному прозрачным тюлем, но к нему никто не приближался. Потом я увидел, как следом за детьми на кухню вошла Мэл, и мое сердце взволнованно затрепетало. Качество записи было смазанным, и были видны лишь силуэты.

Когда Мэл выпроводила ребят из кухни и заперла дверь, я протер лицо и мысленно выругался:

– Слава богу. Это не она!

Как же стыдно перед Мелани! За последние дни я не спешил разговаривать с ней или просить прощения за то, что усомнился в ее невиновности. Она действительно просто хотела помочь, а Айви, ведомая ревностью, оклеветала ее. Я должен был рассердиться на Кнопку, но не мог – понимал в глубине души, что готов простить ей гораздо больше, чем необоснованную ревность.

– Что не она? – спросил Винс.

Я открыл глаза и снова уставился на экран.

– Не Мэл испортила торт.

Стоило мне произнести эти слова, как на экране появилась знакомая фигура, и по моей спине прошелся холодок. Фигура тем временем отодвинула тюль в сторону, мелькнув в окне, и я явственно увидел в женской руке пульт, прежде чем тюль задернулся. Через какое-то время его вернули на место.

В этот момент мне показалось, что мое сердце провалилось в пятки, а потом подскочило к горлу и забилось там с таким остервенением, вызывая приступ тошноты.

Это была Мэл.

Она выпроводила мальчишек, а потом вернулась одна. Камера зафиксировала, как она взяла с подоконника пульт от сплит-системы, а затем положила его на место и ушла, заперев дверь на ключ.

Получается, это не Айви вспылила и набросилась на Мэл с ложными обвинениями. Это я был слепым идиотом, который все это время не замечал очевидного.

– Можешь отправить видео мне на почту? – безжизненным голосом спросил я у Винса.

– Да, разумеется.

– Спасибо.

С этими словами я вышел из его кабинета и медленно побрел по коридору, размышляя над увиденным.

Я дружил с Мэл сколько себя помнил. Мы часто ночевали в домах друг друга, а в детстве даже спали в одной комнате. Я считал ее своей родной сестрой и поэтому по-братски обнимал ее, целовал в лоб или в щеку и поднимал на руки. Во всем этом я никогда не видел какого-то скрытого подтекста, и любые прикосновения Мэл трактовал так же. Как сестринские.

Теперь же я задумался. Я обнимал и целовал Мэл при встречах и на прощание, когда хотел ее поддержать или утешить, когда радовался за нее или она за меня. Но делал все это на автомате. Так же как целовал маму в щеку вместо приветствия. Устоявшаяся традиция. И всегда считал, что тактильный контакт со стороны Мэл тоже был обусловлен обычной привычкой.

Запись с камеры видеонаблюдения заставила меня взглянуть на все это под другим углом, и у меня словно открылись глаза.

Мэл постоянно трогала меня: поправляла мои волосы, поглаживала по голове, невзначай касалась моих губ, чтобы стереть остатки еды. Часто и без причины прижималась ко мне, слишком крепко обнимала, клала ладонь на бедра или на плечи. Она делала это так, словно испытывала некую потребность прикасаться ко мне.

Такую же потребность я чувствовал лишь в отношении к Айви. Только ее мне хотелось трогать, гладить, сжимать в объятиях и целовать без остановки. Перманентно. Потому что любил ее.

Я врезал кулаком по стене, а потом прислонился к ней лбом, наслаждаясь спасительной прохладой.

Айви постоянно твердила, что Мелани неровно дышит ко мне. Потом эту же теорию выдвинула Лу. А я до последнего не верил, думал, что знаю свою лучшую подругу – практически сестру. Был уверен, что она бы обязательно призналась мне в таком, ведь мы никогда не хранили секретов и всегда доверяли друг другу. Теперь – после того как Мэл, глядя мне прямо в глаза, клялась, что не трогала торт, а потом еще и обвиняла в том, что я не могу выбрать между ней и Айви, – я сомневался, знал ли этого человека вообще.

После болезненного прозрения догадки обрушились на меня как снежная вьюга, и одна из них заставила позвонить Уиллу.

– Привет, брат, у меня срочное дело. Ты случайно не приехал домой на выходные?

– Привет, Рэй, приехал, а что?

Я почувствовал толику облегчения вместе с усиливающимся волнением.

– Мне нужно, чтобы ты незаметно от мамы проверил