– Ладно, – сказал Фаш в ответ на его невразумительныепопытки объясниться, – отдаю тебя под арест за то, что позволил частномусамолету взлететь без регистрации полетного плана. – Он кивнул своемуагенту, тот достал наручники, и диспетчера охватил ужас. Ему сразу вспомнилисьгазетные статьи с дебатами на тему о том, кто такой на самом деле капитаннациональной полиции – герой или угроза нации? Теперь он получил ответ на этотвопрос.

– Погодите! – взвизгнул диспетчер, увидевнаручники. – Я готов помочь, чем смогу. Сэр Лью Тибинг часто летает вЛондон, где проходит курс лечения. У него есть ангар в аэропорту Биггин-Хилл, вКенте. Это неподалеку от Лондона.

Фаш жестом приказал агенту с наручниками выйти вон. Тотповиновался.

– Он и сегодня должен приземлиться в Биггин-Хилл?

– Не знаю, – честно ответил диспетчер. – Бортвылетел по обычному маршруту, последний сеанс связи показал, что он летит внаправлении Англии. Так что да, скорее всего в Биггин-Хилл.

– Кто на борту, кроме него?

– Клянусь, сэр, я этого не знаю. Наши клиенты подъезжаютпрямо к своим ангарам, а уж что там грузят или кого – это их личное дело. Кто уних еще на борту, за это отвечают чиновники из паспортно-таможенного контролятой стороны.

Фаш взглянул на наручные часы, затем на самолеты,выстроившиеся в ряд перед терминалом.

– Если они направляются в Биггин-Хилл, то как скоро тамприземлятся?

Диспетчер сверился с записями.

– Вообще-то полет недолгий. Его самолет должен приземлитьсяпримерно… в шесть тридцать. Минут через пятнадцать.

Фаш нахмурился и обратился к одному из агентов:

– Зафрахтуйте мне самолет. Я вылетаю в Лондон. И соединитеменя с местным отделением полиции в Кенте. Никаких контактов с МИ-5. Не хочуподнимать шума. Только с кентской полицией. Скажите им, чтобы дали разрешениена посадку самолету Тибинга, что я лично о том просил. А потом пусть блокируютего своими силами. Никаких других действий до моего прибытия не предпринимать!

– Вы что-то притихли, – сказал Лэнгдон Софи, когда ониостались в салоне вдвоем.

– Просто устала, – ответила она. – И еще этистихи. Я ничего не понимаю…

Лэнгдон испытывал примерно такие же ощущения. Равномерныйгул моторов и легкое покачивание самолета действовали усыпляюще. А головапо-прежнему болела – в том месте, где нанес удар монах. Тибинг все ещенаходился в хвостовом отсеке, и Лэнгдон решил воспользоваться моментом, раз ужони остались с Софи наедине, чтобы высказать ей кое-какие мысли.

– Мне кажется, отчасти я понял причину, по которой вашдедушка хотел, чтобы мы с вами объединились. Он хотел, чтобы я кое-что вамобъяснил.

– Разве истории о Граале и Марии Магдалине недостаточно?

Лэнгдон колебался, не зная, с чего лучше начать.

– Эта ваша размолвка с ним… Причина, по которой вы не желалис ним общаться целых десять лет. Возможно, он надеялся, что я как-то смогуисправить ситуацию.

Софи нервно заерзала в кресле.

– Но ведь я не говорила вам, что стало причиной нашей ссоры.

Лэнгдон не сводил с нее глаз.

– Вы стали свидетельницей какого-то сексуального ритуала. Яправ?

Софи поежилась.

– Откуда вы знаете?

– Софи, вы сами говорили, что стали свидетельницей сцены,убедившей вас в том, что Жак Соньер является членом тайного общества. Иувиденное настолько огорчило и возмутило вас, что с тех пор вы отказывалисьобщаться с дедом. Не нужно обладать гением да Винчи, чтобы догадаться, чтоименно вы могли там видеть.

Софи изумленно смотрела на него.

– Когда это было? – спросил Лэнгдон. – Весной?Примерно в середине марта, да?

Софи отвернулась к иллюминатору.

– В университете как раз начались весенние каникулы. Яприехала домой несколькими днями раньше.

– Вы хотите рассказать мне об этом?

– Предпочла бы не рассказывать. – Она резко повернуласьк Лэнгдону, в глазах ее стояли слезы. – Я сама не знаю, что видела.

– Там присутствовали и мужчины, и женщины?

Помедлив пару секунд, она кивнула.

– И одеты они были в белое и черное?

Она вытерла глаза и снова кивнула:

– Женщины были в платьях из тонкой белой ткани… на ногахзолотые сандалии. И в руках они держали золотые шары. Мужчины в черных туникахи черных сандалиях.

Лэнгдон подавил охватившее его волнение – он просто ушамсвоим не верил. Софи Невё стала невольной свидетельницей священной церемонии,такой, какие проводились две тысячи лет назад.

– А маски? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобголос звучал спокойно. – На них были маски с признаками обоих полов?

– Да. На всех. Одинаковые, только разного цвета. Белые маскина женщинах, черные на мужчинах.

Лэнгдону приходилось читать описания этой церемонии, и онзнал о ее мистических корнях.

– Церемония называется Хиерос гамос, – тихо произнесон. – Очень старый ритуал, ему свыше двух тысяч лет. Египетскиесвященнослужители и жрицы регулярно проводили эту церемонию, восславляющуюдетородную силу женщины. – Он умолк, подался еще ближе к Софи и добавил: –И если вы действительно стали свидетельницей Хиерос гамос, не будучи специальноподготовленной, не понимая ее значения, тогда – да, я могу понять, какое этовызвало потрясение.

Софи не ответила.

– Хиерос гамос – это по-гречески «священный брак».

– Ритуал, который я видела, мало походил на бракосочетание.

– Брак в смысле «единение», Софи.

– Как в сексе?

– Нет.

– Нет? – Она не сводила с него изумленных оливковыхглаз.

Лэнгдон замялся: