Безусловно, таким детям повезло. Хотя вряд ли они достойны такой безоговорочной и слепой любви. Но она же является и их тормозом, ведь ничто не стимулирует их стать лучше. Они навсегда остаются личностью несамодостаточной, вечно недовольной. Вокруг таких людей витает дух неудачи и обреченности. Понимает ли это отец? А сам ребенок? И не имеют здесь значения ни возраст, ни состояние. В любом возрасте, в любых условиях все будет так же.

Но ведь далеко не все родители таковы. Другие, напротив, слишком требовательны. А иные и вовсе не обращают внимания, оставляя дитя на произвол судьбы, при этом все время находясь рядом. Каким бы странным это ни казалось, но зачастую они бесконечно далеки друг от друга. И будет ли такой родитель оправдывать своего ребенка, что бы ни случилось, во что бы это ни стало? Разумеется, все будет уже иначе.

25 ноября 2774 года

Мы ушли, не пожав друг другу руки. Целый месяц прошел, прежде чем раздался звонок от капитана Асбьёрна. Сообщение его было коротким: «Есть дело. Встреча в штабе невозможна. Я приеду сам». Сольвейг слушала его с торжествующей улыбкой. Ее ожидания были вознаграждены. Как ни просил я ее покинуть Фео, она твердо стояла на своем. Трани и Анника решили остаться здесь, возможно, навсегда, и отправились попытать счастье в поисках работы и жилья. Мы были на связи, но за все это время ни разу не виделись. Видимо, все у них шло хорошо. А мы с Сольвейг арендовали место близ центра города. Корабль, что дал нам Аэвор, стал нашим домом. Запасов провизии хватало на несколько месяцев, так что беспокоиться было не о чем. Мы гуляли по городу, подолгу разговаривали.

– Сольвейг, – спросил как-то я, – как ты думаешь, почему именно я твой истинный союзник? Что это вообще значит?

Она взглянула на меня и, пожав плечами, ответила:

– Это тот, кто дан тебе в этой жизни, чтобы выполнить определенную миссию, – она на мгновение замолчала, а потом добавила. – Общую миссию.

– А не значит ли это, – с воодушевлением продолжил я, – что судьба предназначила нас друг другу? Может быть, пора уже принять ее волю?

Я не сводил с нее глаз, жадно ожидая ответа. А она, посмотрев на огни ночного города, как когда-то вглядывалась в сияние недосягаемых звезд, сказала:

– Из одной древней книги я узнала, что существует кое-что еще…

Я нахмурился:

– Что же?

– Настоящая любовь, не обремененная обязательствами и причинами.

Я смотрел на нее широко открытыми глазами и не мог больше произнести ни слова.

Впервые мы жили как свободные люди. Я уже давно позабыл это чувство, когда вот так запросто мы могли идти по городу, не скрываясь и не опасаясь, что за углом нас поджидают солдаты «ЕО». Меня стали посещать мысли, а не оставить ли все как есть. Остаться здесь, обжиться, найти работу и забыть обо всем, что с нами произошло. Ведь если Игг Манне все-таки мертв, то новому мироустройству ничего не угрожает. Но звонок капитана Асбьёрна спустил меня с небес на землю. Уже через час мы увидели его.

Он поднялся на борт нашего корабля, осмотрелся, с минуту стоял неподвижно, а затем сказал:

– Прогуляемся?

Мы пошли пешком куда-то прочь от центра. Улицы становились все более безлюдными. Время от времени капитан Асбьёрн поглядывал по сторонам, вероятно, чтобы быть уверенным, что за нами не следят.

Вдруг он, не сбавляя шага, сказал:

– Вы были правы.

Он был между мной и Сольвейг, поэтому мы с ней встретились глазами после того, как отвели взгляды от невозмутимого лица капитана. На этом мои мечты окончательно были разрушены.

– Я следил за ним. Он на связи со своей матерью. Сливает ей информацию.

Необычайной силы самообладание исходило от капитана. Я был поражен, как все может измениться за такой сравнительно короткий срок. Разум и здравый смысл взяли верх над слепой слабостью. Но, признаться, построив себе воздушные замки с безоблачным и спокойным будущим, я был этому не особенно-то и рад.

– Уже на нескольких планетах сектора «Асс» есть их люди, – начал капитан Асбьёрн негромко. – Рерик уже как-то умудрился их туда протащить! – сквозь зубы прошипел он. Капитан Асбьёрн был невозмутим, но в какой-то момент чувства проступили. – Но я уверен, она просто запудрила ему мозги! Вот поговори я с ним, и все стало бы на свои места…

Сольвейг с испугом взглянула на него.

– Да знаю я! – быстро сказал капитан, заметив ее взгляд. – И не собираюсь этого делать… сейчас, – добавил он, шумно выдохнув. – Но нас с ним ждет серьезный разговор, когда вся эта история закончится. Ох и получит он у меня! – его брови по-отечески сурово нависли над живыми и светлыми глазами.

– Кто-то еще знает о том, что происходит в секторе «Асс»? – спросила Сольвейг уже без тени тревоги на лице, и голос ее звучал как прежде – холодно и настойчиво.

– Нет, – покачал головой капитан Асбьёрн, – я же не хочу бунта! Такую новость разнесут по обе стороны Великого Солнца за считаные часы, так что ни о каком эффекте внезапности не будет и речи. Тем более мы еще слишком мало знаем. Нужно, чтобы кто-то выяснил обстановку на месте, – он посмотрел на Сольвейг, а затем на меня с каким-то тревожным, пульсирующим напряжением. – Вам нужно отправиться в сектор «Асс».

Снова переглянувшись, мы с Сольвейг молча кивнули. Прощаясь, капитан Асбьёрн сказал:

– Вы не мои люди, поэтому я вынужден просить отправиться вас. Я не могу посвятить никого из своих подчиненных, – он на секунду замолчал, а затем сказал. – Никто больше не должен ничего знать.

26 ноября 2774 года

Мы стали готовиться к отправлению. Капитан Асбьёрн прислал нам оружие и технику. Снова в путь, но на этот раз преодолевать его предстояло нам с Сольвейг вдвоем.

– Как циклична жизнь, – размышляла она, – подумать только, снова и снова появляется враг, все в новом обличии. Неужели он непобедим?

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

Сольвейг, откинувшись на спинку стула, смотрела в окно на проезжающие мимо эиркары. Загорались огни – красный, зеленый. А эиркары то замирали, то неудержимо мчались куда-то, снова и снова появляясь и исчезая.

Утром это кафе всегда полно жизни. Мы приходили сюда уже несколько раз. Сидя за маленьким столиком и всякий раз согреваясь горячим кофе, мы думали каждый о своем, не замечая суеты вокруг. Поначалу мне было неуютно здесь, но Сольвейг бескомпромиссно настаивала, чтобы завтракали мы именно здесь. Не знаю, что именно ее привлекало в этом месте, но я был рад разделить с ней это время. И не знаю, как она, но лично я чувствовал себя вполне счастливым. Что на самом деле нужно человеку для счастья? Я много размышлял об этом. Наверняка кто-то сказал бы: «Как можно быть счастливым, когда твои родители погибли?» – и был бы прав, вероятно. Но когда я думал о них, о маме и папе, мне всегда казалось, что из-за того, что случилось с ними, перечеркивая свою жизнь, собственноручно запирая все двери в этот мир, замыкаясь в себе и утопая в вечной скорби по ним – я сам запрещаю себе быть счастливым. А ведь мои родители всегда хотели, чтобы я был счастлив. Поэтому в какой-то момент я понял, что неправильно делать эту трагедию черной дырой для своего будущего. Они навсегда в моем сердце, и они маяками освещают мой путь в неизвестное, но я верю – и я все для этого сделаю – в счастливое будущее.