— Кстати о классных наездниках, — сказал один из повес, неинтересовавшийся ничем, кроме спорта, — вот уже неделю я не вижу в Гайд-паркеЛэнгфорда.

Уильям Баскервиль, подсчитывающий свои фишки, объяснил.

— Насколько мне известно, его невестка, герцогиня Клеймор,устроила небольшое торжество в честь дня рождения сына. Прелестная женщина.Никогда не упускаю случая сказать об этом Клеймору, — добавил он и обратился кДю Биллю. — Кажется, вы были другом ее светлости во Франции до того, как онавернулась на родину?

Не поднимая головы от карт, Ники кивнул и, чтобы исключитьвозможные кривотолки, без всяких эмоций ответил.

— Мне посчастливилось стать другом всего семействаУэстморлендов.

Удивленный его словами, один из повес, выпивший лишнего,продемонстрировал свои дурные манеры и неумение пить, когда самым бесцеремоннымобразом заявил.

— Ну не скажите! Говорят, вы с Лэнгфордом чуть не подралисьв Альмаке из-за какой-то рыжей красотки. Баскервиль фыркнул:

— Милый юноша, когда обтешетесь в светских кругах и получшеузнаете людей, научитесь отличать правду от нелепых слухов. Я слышал этуисторию, но, хорошо зная Дю Вилля и Лэнгфорда, сразу понял, что она выеденногояйца не стоит.

— Я тоже! — заявил второй повеса, еще не успевший напиться.

— Несусветная чушь, — заявил Ники, когда все, затаивдыхание, ждали его реакции, — скоро о ней никто и не вспомнит.

— Не сомневайся в этом, — сказал почтенный герцог Стэнхоуп,брат мисс Чарити, бросая в растущую груду фишек на середине стола свои. —Ничего удивительного нет в том, что вы с Лэнгфордом друзья. Вы оба необычайносимпатичные люди.

— Кто же в этом сомневается? — сказал, обращаясь к Ники слукавой улыбкой, тот повеса, что потрезвее. — Но если когда-нибудь вы сЛэнгфордом, не дай Бог, схватитесь, я все отдал бы, чтобы при этомприсутствовать.

— Почему? — удивился герцог Стэнхоуп.

— Потому что видел, как они боксируют в спортивном клубе,разумеется, не друг с другом. Никто не может с ними сравниться. Я поехал быдаже в Альмак, чтобы посмотреть, как они дерутся.

— И я! — икнув, поддакнул его товарищ. Ужаснувшись ихманерами, Баскервиль счел своим долгом вразумить молодых людей:

— Дорогие друзья, ни Лэнгфорд, ни Дю Вилль, ни другиеподобные им джентльмены не опустятся до того, чтобы выяснять отношения спомощью кулаков, как это делаете вы, самонадеянные молокососы. Поймите женаконец, что вам следует поучиться безукоризненным манерам у старших иприобрести соответствующий лоск, которым отличаются представители высшегообщества. Вместо того чтобы восхищаться мастерством Дю Вилля в кулачном бою,попробуйте завязать галстук, как он.

— Благодарю вас, Баскервиль, — небрежно бросил Ники,поскольку тот ждал от него какой-то реакции.

— Не стоит благодарности. Я говорю только правду. Чтокасается Лэнгфорда, — продолжал Баскервиль, снова обращаясь к повесам и ожидаясвоей очереди делать ставку, — то он настоящий джентльмен с изысканнымиманерами, образец для подражания. Надо же до такого додуматься — выяснятьотношения с помощью кулаков! — фыркнул он. — Сама по себе эта мысльоскорбительна для цивилизованного человека.

— Она даже не подлежит обсуждению, — заявил, в свою очередь,Стэнхоуп, бросив взгляд на лица партнеров, прежде чем делать ставку, карты емудостались одна другой хуже.

— Простите, сэр, если… — пробормотал повеса, тот, чтопотрезвее, и вдруг осекся. — Вы, кажется, говорили, что Лэнгфорда нет вЛондоне, — заметил он с озадаченным видом.

Все пятеро игроков оторвались от карт и увидели СтивенаУэстморленда собственной персоной, направлявшегося в их сторону, причем лицоего скорее выражало враждебность, чем дружелюбие. Даже не кивнув в ответ наприветствия знакомых, граф Лэнгфорд, лавируя между столами, шел прямо к столуБаскервиля.

Четверо из пяти игроков настороженно наблюдали за ним, хотяне чувствовали за собой никакой вины, с видом людей, неожиданно столкнувшихся споказавшим клыки хищником, которого они принимали за ручного зверя.

И только Николае Дю Вилль не проявил ни малейшегобеспокойства, напротив, держал себя вызывающе, к немалому удивлению остальных.Когда же граф подошел к нему, он откинулся в кресле, сунул руки в карманы и,продолжая сжимать в зубах сигарету, смерил Лэнгфорда презрительным взглядом.

— Хотите присоединиться к нам, Лэнгфорд?

— Встаньте! — бросил Стивен.

В том, что это вызов, не было сомнений, и несколько молодыхщеголей тотчас бросились к книге, чтобы записать свои ставки на победителя.Заметив это, Дю Вилль еще глубже погрузился в кресло и, улыбаясь во весь рот, сявным удовольствием смотрел на Стивена. Словно желая убедиться в том, что онправильно его понял, Дю Вилль поднял бровь.

— Прямо здесь? — спросил он, растянув рот до ушей.

— Встаньте, — угрожающе произнес граф, — дьявольское..

— Ну, значит, здесь, — не дав ему выругаться, оченьдовольный, сказал Дю Вилль, зло усмехаясь, поднялся и кивком указал на одну изкомнат в задней части клуба.

Известие о предстоящей схватке в ту же минуту достигло ушейуправляющего клубом, и он выскочил из кухни.

— Что вы, джентльмены, что вы! Джентльмены! — взывал он,протискиваясь сквозь толпу посетителей, предупредительно освободивших помещениедля соперников. — За всю историю клуба еще не было случая…

Дверь комнаты захлопнулась у него перед носом.

— Подумайте о ваших костюмах! О мебели! — закричал он,приоткрыв дверь как раз в тот момент, когда апперкот Стивена достиг цели иголова Дю Вилля дернулась назад.

Управляющий захлопнул дверь и резко повернулся. Онпобледнел, но не отпускал дверной ручки. Десятки глаз были устремлены на него,все жаждали узнать, как идет бой.

— Ну, что там? — не удержался один из посетителей. На лицеуправляющего отразилось страдание, когда он представил возможный ущерб иподумал о том, что будет с дорогими ломберными столами, покрытыми зеленымсукном, для игры в фараон. Однако, справившись с собой, управляющий заикаясьвыпалил.

— В данный момент… полагаю… можно ставить три против двух.

— В чью пользу? — в нетерпении спросил элегантно одетыйджентльмен, один из тех, кто дожидался в огромной очереди возможности записатьсвою ставку в книгу.

Управляющий потоптался на месте и, возведя глаза небу,словно во время молитвы, снова повернулся и, приоткрыв дверь, сунул голову вщель в тот самый момент, когда один из противников с грохотом врезался в стену.