А думал он о Ваньке. Никак не мог отделаться от этихмыслей. Постоянно крутилось в голове - как он, ждёт ли, а вдруг сильнорасстроился из-за того, что он не появляется?

А больше всего волновало то, что же Ксения емусказала?

Илья никак не мог успокоиться, места себе по этомуповоду не находил.

После свадебного путешествия разъехались со Светой вразные стороны. Ему нужно было возвращаться в Москву, заниматься расширениемпроизводства и новой коллекцией, наверное, самой важной за всё времясуществования "Эстель", а Света улетела в Париж, её ждали магазины.Кстати, разъехались, чувствуя довольство друг другом. Долго целовались,прощаясь в аэропорту. Улыбались, держались за руки и о чём-то договаривались,давали какие-то обещания...

 Они стали очень правильной семейной парой, всё какмечтала Света. Чему способствовали не слишком частые встречи. Возможно, это иесть залог счастливой супружеской жизни? Пока друг друга не видишь,соответственно и ругаться возможности не имеешь. Они жили за тысячи километровдруг от друга, постоянные перелёты, встречи-расставания, несколько дней вместе,светские вечера, деловые ужины, супружеский секс по откатанной давно программе- и оревуар, дорогая, позвоню из Москвы. Очень удобно.

Да и не было у него в тот момент ни на что и ни накого сил и времени. И если бы Света была постоянно рядом, мешала емусосредоточиться, ещё неизвестно, как бы всё повернулось. А так они стали длявсех идеальной парой, улыбчивой и счастливой.

А жизнь в то же время не стояла на месте, набиралаобороты. Подписали контракт, представили новую коллекцию в Париже и Москве, о"Эстель" писали газеты, Говорова приглашали на телевидение, Ильяначал всерьёз подумывать о расширении производства, в этом уже ощущаласьнеобходимость.

Он не знал чего ещё пожелать. Всё шло настолькохорошо, приносило такие результаты, о которых он совсем недавно и мечтать несмел. Он был доволен, гордился собой, отмахиваясь от страданий, от которых небыло абсолютно никакого толка. С головой погрузился в работу. Старался недумать ни о чём, что могло бы его смутить или сбить с пути, да и некогда было,и чрезмерная занятость и сумасшедший график работы приносили облегчение и хотькакое-то успокоение.

Илья старался не думать о Ксении. Каждый раз, каквсплывало её имя, даже случайно, его словно кипятком изнутри ошпаривало. Онначинал суетиться, нервничать и ненавидеть себя за то, что позволил ейзацепиться за его душу. Эта заноза сидела где-то глубоко и не давала покоя,зудела и ныла. Говоров старался всё переводить на Ваньку, подолгу смотрел наего фотографию, а потом уменьшил её, и стал носить с собой в бумажнике. Вот помальчику он на самом деле скучал и не скрывал этого. В такие моменты МоскваИлье казалась очень маленькой и тесной. Было непонятно, как они со Степновой непересеклись ни разу за эти месяцы. Скорее всего, подсознательно избегали этого,хотя были тысячи возможностей увидеться.

Первое время Илья сильно мучился из-за всегопроизошедшего. Он пообещал Свете быть честным мужем, обещал стараться, ноиногда было очень сложно удержаться... и не позвонить Ксении, не поехать к ней,снова не потерять голову.

Было безумно обидно за Ваньку. Обидно, что из-за ихстранных и нелепых, неумелых игр с его мамой, больше всех пострадал именно он,маленький и несмышленый, и никто его от этого защитить не смог. Что уж тутскрывать, он любил этого мальчишку и очень не хотел причинить ему боль. Но сзадачей этой не справился.

Как оказалось, он со многими вещами в этой жизнисправиться не мог.

Но время было неумолимо, и в один не совсемпрекрасный день, Илья вдруг понял, что уже не так больно. И противно за себя нетак сильно, и угрызения совести заметно притихли. Вспоминать по-прежнему былопечально, но ведь можно было и не вспоминать, уже появился выбор. Он продолжалбережно хранить Ванькину фотографию, но к тому моменту пришла уверенность, что,скорее всего он там, в "их жизни", уже не столь сильно и нужен.Прошло время, раны затянулись, и бередить их было совсем ни к чему. Да и Ванькетакие встряски вряд ли будут полезны.

Вот так каждый и остался при своих.

Илье хотелось вспоминать о самых ярких моментах своейжизни с теплотой, но всё равно получалось с горечью. С потаённой, но горечьнеизменно вылезала, хотя Илья этого искренне не хотел.

Но успокоение, пусть понемногу, но приходило. Времяшло, и Говоров загонял все, мучавшие его воспоминания, всё глубже в себя, идаже научился с этим жить. Научился справляться, с накатывающей приступамитоской и неудовлетворенностью. К тому же, кроме его воспоминаний и фотографии вбумажнике, ничего и не осталось. Его квартира, с полюбившимся видом из окна,была давно продана. Машина, спорткар, который он так любил, тоже. Ему на сменупришёл солидного вида чёрный Lexus.

Дверь в маленький кабинет по соседству заколотил...

Шутка, конечно. Ничего он не заколачивал. Просто современем маленькая комнатушка превратилась в нечто вроде кладовки, заваленнойбумагами, ненужными документами, какими-то вещами и папками с фотографиямиобразцов и мимолетных идей дизайнеров. Зато Говоров, наконец, перестал вожидании смотреть на эту дверь. Ждать больше было некого.

Конечно, притворяться было глупо, но он притворялся,и все вокруг притворялись. Илья встречался с Сазоновой по работе, они улыбалисьдруг другу, делились новостями, но Говоров так ни разу и не решился спросить унеё про Ксению, и она сама ничего не рассказывала. А ведь Лена всё про неёзнала, каждый день Ксюшу видела, дружила с ней... Иногда Илья чувствовалбезумное раздражение по этому поводу, но поделать ничего не мог. Сжимал кулакии продолжал улыбаться и жить дальше, постепенно отгораживаясь от воспоминаний,забывая.

Они даже в обществе не встречались. Илья подозревал,что это не случайно. Когда ему приходилось бывать на вечеринках и различныхпрезентациях, и Говоров видел в толпе Сазонову, невольно начинал высматриватьКсению, но так ни разу и не встретил её. Она была где-то рядом, но её не было.Призрак, мираж. Она стала прошлым. Приятным, трогательным, желанным, нопрошлым. Наверное, Илья даже мог похвастать тем, что в его жизни было топрекрасное безумие. Что он знает, каково это, когда тебе не хватает воздуха,бешено стучит сердце, трясутся руки, когда Он прикасается к Ней, к самойжеланной... Как голос пропадает, когда её имя слетает с губ...

В этом месте Говоров обычно запрещал себе продолжатьдумать в этом направлении...

Недостатка в женщинах у него никогда не было, онславился своей любовью к слабому полу. Любил завистливые взгляды окружающих,любил быть у всех на виду, крутил скандальные романы, а с ума сошёл отскромницы в скучном костюме. Она заставила его потерять голову. А ведь раньшеэтого никому не удавалось от него добиться, даже самым опытным исоблазнительным его подругам.

Он скучал по тому времени, что провёл рядом с Ксениейи Ванькой. Вместе с ними ушла острота чувств, трогательность и трепет. Чтотакое трепет, он и узнал-то только рядом с Ксенией Степновой. Когда смотрел нанеё и понимал, что не просто смотрит, а любуется. Не на что-то конкретно, не накрасоту, а на неё саму, настоящую, просто его Ксюшу. Когда не хватало дыхания,глядя на то, как она порой обиженно дула губы или краснела от какого-то егослова, закусывала пухлую губку, от её невинно-непонимающе-смущённых взглядов,мягкой улыбки... смелых и дерзких прикосновений, соблазнительных поцелуев, откоторых на самом деле кружилась голова.