боях, чтобы он обрел твердое сердце и отдалил от себя страх перед смертью. Перед началом битвы я сказал ему: «Ты возглавишь левое крыло моего войска, значит тебе будет противостоять правый фланг вражеского войска. Твое войско будет конным, войско же врага — пешим, между тем, поле боя достаточно ровное, поэтому твою конницу не ожидают какие-либо особые трудности. У меня нет сведений о боевых качествах вражеской пехоты, но твои конники достаточно закалены в боях, некоторые несут службу уже более пятнадцати лет. Я излагаю тебе все это, чтобы ты понял, что никаких оправданий от тебя в случае неудачи я не приму, и меня не волнует вероятность твоей гибели. Несмотря на то, что ты мой сын, твоя гибель на поле боя будет значить для меня не более, чем гибель одного из моих рядовых воинов. Давно я жду этого дня, чтобы должным образом наказать султана Мансура Музаффари, и сегодня условия предстоящей битвы благоприятствуют мне, и если в такой день мое войско постигнет неудача, такое может произойти лишь вследствие бездарности моих военачальников. Однако я уверен в выдающихся способностях моих полководцев, ибо они достаточно испытаны мною. Ты также прошел испытание на мужество и стойкость, участвуя в битвах, но сегодня тебе предстоит пройти испытание в качестве военачальника. Если столкнешься с ожесточенным сопротивлением вражеской пехоты, не пытайся пробить брешь в правом крыле неприятельского войска, вместо этого обойди его, чтобы суметь взять в кольцо правый фланг войска султана Мансура Музаффари. Точно так же должен поступить Фатгах-бек, то есть если не удастся рассеять левый фланг врага, он его обойдет кругом и вы с ним соединитесь в тылу войска султана Мансура. Я также, находясь в центре, буду стараться разбить центр войска султана Мансура, если мне это не удастся, постараюсь оттянуть на себя весь напор вражеского войска для того, чтобы ты и Фаттах-бек могли быстрей совершить обход вражеского войска. Я не верю, что военачальники султана Мансура будут биться добросовестно и самоотверженно, однако ты должен считать, что каждый вражеский воин, стоящий на твоем пути, готов геройски погибнуть за султана Мансура».

Получив эти мои наставления, Миран-шах вскочил на коня и отправился, чтобы возглавить левый фланг моего войска и я с того момента готовился отправить письмо его матери с вестью о его гибели. Гибель моего сына в этой битве была для меня предпочтительнее поражения. Моя кавалерия, за исключением резерва, двинулась вперед, выстроившись в два ряда друг за другом и я занял место в первом ряду и как обычно назначил своего преемника, чтобы в случае моей гибели в ходе битвы, войско не оставалось без командующего.

В тот день внешне я ничем не отличался от остальных своих воинов и никто не мог выделить меня по шлему и доспехам, однако сам я по мере приближения к вражескому войску, сразу увидел султана Мансура Музаффари, расположившегося в центре войска. На голове его красовался золотой шлем, украшенный султаном, его доспехи сияли словно зеркало, позже я узнал, что они были изготовлены из золота. Его окружали всадники, облаченные в шлемы и доспехи, было видно, что это личная гвардия султана.

В тот день я потому и понесся навстречу врагу, будучи в первом ряду своего войска, что хотел скорее узреть султана Мансура Музаффари. Кроме того, если командующий будет биться в первых рядах атакующего войска, рядовые воины будут проявлять большую отвагу. Это важно, потому что воины, сражающиеся в первых рядах сталкиваются с жесточайшим сопротивлением противника и во всех боях большее число сражающихся в передовой части войска гибнет или получает ранения. По существу, сражающиеся в первом ряду войска шагают навстречу своей смерти, вероятность их гибели высока, как маловероятна возможность того, что они останутся в живых. Когда же они видят, что их командующий шагает навстречу смертельной опасности подобно каждому из них, необходимость пожертвовать свою жизнь не кажется им столь значительной, поскольку видят, что их жизни имеют ту же цену, что и жизнь Амира Тимура.

Оставалось сто заръов до передовых линий врага, когда тот начал осыпать нас градом стрел. С началом этой стрельбы мы пустили вскачь своих лошадей, чтобы скорее сойтись вплотную с врагом, и тем самым помешать ему вести стрельбу и сократить вероятность потерь с нашей стороны. Впереди линии вражеского войска не было возведено никакой преграды или вала, могущего помешать продвижению нашей кавалерии. Султан Мансур Музаффари, будь он способным человеком, узрев нас еще накануне мог бы заставить своих воинов натянуть впереди своей пехоты цепь или хотя бы просто веревку. Отсутствие какой-либо преграды впереди пешего войска, до того имевшего достаточно времени для ее устройства, казалось мне странным, я было вообразил, что в этом кроется какая-то уловка, с помощью которой нас хотят захватить врасплох, но по окончании битвы я понял, что никакой уловки там не было, просто султан Мансур Музаффари не будучи военным человеком, не знал, что на пути наступающей конницы врага целесообразно устраивать различные препятствия.

Я все еще не могу принять то, что военачальники правителя Фарса, не знали того вопроса, что они не могли додуматься хотя бы до того, чтобы протянуть у земли какую-нибудь цепь скорее всего, испытывая ненависть к Султану Мансуру, они не захотели действенно помогать ему. Перед нами, наступавшими на переднем крае, стояла задача сломить сопротивление вражеской пехоты и расстроить ее ряды, нарушить ее боевые порядки. Задачей второго ряда нашего войска была зачистка поля сражения, то есть уничтожение тех, кто не желал сдаться, захват в плен тех, кто был готов к этому и вывод их за пределы поля боя.

Сойдясь вплотную с противником, мы перестали быть мишенью для его стрел, однако вместо них, пехота врага пустила в ход против нас свои копья, которые нам приходилось отбивать книзу (выбивать из их рук), чтобы смешать ее ряды. Закинув за шею уздечку своего коня, я рубился, взяв саблю в правую и секиру в левую руку. Острия копий, которыми вражеские пехотинцы делали выпады в мою сторону, выглядели в моих глазах не опаснее швейной иглы в руках старой женщины.

Опытный боец сразу же после начала схватки способен, видя стиль борьбы противника, понять в самом ли деле тот силен или нет. С первых мгновений после начала сражения, я понял, что воины султана Мансура вялые и не дерутся так как я ожидал. Среди них не было воинов племен Фарса, которые ждали меня у Арджанского леса и которые могли доставить мне много неприятностей, если