В конце концов она все же пересилила себя и, выйдя в сад,села на скамью у пруда и позвонила по мобильнику детям. Хлоя сказала, чтоприлетит завтра и что ей не терпится как можно скорее увидеть мамочку. И сноваКэрол подумала, что ей стоило бы поспать, чтобы завтра встретить дочь свежей ибодрой. С другой стороны, ей хотелось как можно скорее адаптироваться клос-анджелесскому времени, поэтому ложиться сейчас не имело смысла. Уж лучше сразуотмучиться, подумала Кэрол.

В этот день она, как и решила, легла в начале десятого,когда в Париже было уже утро, а проснулась на следующий день в половинеодиннадцатого. К ее изумлению, Стиви уже была на месте — она заглянула к Кэролв спальню и невольно разбудила ее.

— Пора вставать! — Стиви широко улыбнулась.

— Который час? — Кэрол с наслаждением потянулась изевнула. — Похоже, я проспала не меньше двенадцати часов!

— Даже больше. Но сон был тебе необходим. — Стививошла в спальню, чтобы раздвинуть шторы на окне, и Кэрол сразу заметила у неена пальце кольцо с небольшим бриллиантом.

— Ну, как у тебя дела? — спросила она, садясь вкровати. У нее немного болела голова, но Кэрол не беспокоилась, в конце концов,она сменила несколько часовых поясов. Она все же решила сказать о головной боливрачам, которые должны были осмотреть ее сегодня утром. Об этом тожепозаботилась Стиви. Невропатолог и нейропсихолог, работавшие с больными,перенесшими серьезные черепно-мозговые травмы, любезно согласились принять Кэролбез предварительной записи.

— У тебя точно нет никаких планов на Новый год? —ответила вопросом на вопрос Стиви.

Кэрол понимающе усмехнулась:

— Значит, ты все-таки решилась?

— Да, — твердо ответила Стиви, но лицо ее намгновение стало испуганным. Впрочем, она быстро справилась с собой и протянуларуку, чтобы Кэрол смогла полюбоваться кольцом. Оно было очень изящным,по-видимому, старинной работы, и прекрасно смотрелось на ее руке. Сама Стививыглядела очень счастливой, и Кэрол почувствовала, что рада за подругу так, какмогла бы радоваться за себя. Стиви как никто заслуживала все радости, какиетолько могла подарить ей жизнь.

— Мы летим в Вегас тридцать первого утром, —сказала Стиви. — Алан уже заказал для два номера в отеле «Белладжо».

— Превосходно! — Кэрол кивнула. — Яобязательно полечу с вами, только сначала нам придется пробежаться помагазинам. У тебя ведь нет подходящего платья, не говоря уже обаксессуарах! — Заговорив о магазинах, Кэрол заметно оживилась. Ейнравилось делать другим приятное, и она сразу подумала о том, какое платье онамогла бы купить Стиви в подарок.

— Сегодня ты должна отдохнуть, — возразилаСтиви. — А по магазинам мы могли бы сходить и с Хлоей.

— Ладно, там будет видно. Времени у нас ещедостаточно. — Кэрол не спеша выбралась из постели и стала одеваться. Выпивчашку чая и съев несколько тостов, она сразу почувствовала себя намного бодрееи решила, что голова у нее болела скорее от голода, чем от чего-то еще.

Так и оказалось. Невропатолог, к которому Кэрол отправиласьвместе со Стиви, подтвердил, что с ней все в порядке и что волноватьсясовершенно не о чем. Ее история болезни, впрочем, произвела на врача сильноевпечатление. Просматривая данные анализов и читая краткий анамнез, которыйлечащий врач по просьбе Стиви представила в переводе на английский язык, ондолго качал головой, а потом сказал:

— Вы даже не представляете, как вам повезло, миссБарбер!

Когда Кэрол поинтересовалась насчет отдаленной перспективы,врач предупредил, что в течение еще примерно полугода она может страдать откратковременных провалов в памяти, Кэрол знала об этом еще от парижских врачей,так что ничего нового он не сказал. Американский невропатолог ей не понравился,хотя он и считался лучшим специалистом на всем Западном побережье. Егофранцузские коллеги были намного внимательнее и любезнее. Кэрол, впрочем,решила не думать об этом, зная, что, если не произойдет ничего неожиданного, вследующий раз ей предстоит встретиться с ним только через месяц. А пока онадолжна была приезжать на сеансы физиотерапии и сделать компьютерную томографию.

Женщина-нейропсихолог, которая осматривала ее в том жекабинете двадцать минут спустя, произвела на Кэрол гораздо более приятноевпечатление. Невропатолог был педантичен и сух, а его коллега, напротив, былажизнерадостной и милой женщиной, которая появилась в кабинете словно лучсолнечного света. Миниатюрная, тоненькая, бледнокожая, с большими голубымиглазами, копной ярко-рыжих волос и россыпью веснушек, она была похожа надоброго маленького эльфа из английского или ирландского фольклора. ДогадкаКэрол оказалась правильной: врача звали Уна О'Рурк, и говорила она с отчетливымирландским акцентом. При одном взгляде на нее хотелось улыбаться.

Вспорхнув на табурет, стоявший напротив кресел, где сиделиобе женщины — Стиви вошла в кабинет для моральной поддержки, а также чтобызаписывать врачебные рекомендации, — Уна весело прищурилась.

— Я слышала, мисс Барбер, что вам довелось немногополетать по одному из парижских тоннелей, — начала она. — Я читала обэтом, но меня интересуют ваши собственные впечатления.

— Это было совсем не так интересно, как писалигазеты, — сдержанно ответила Кэрол, которая еще не отошла после общения сневропатологом. — Можете мне поверить: когда я собиралась в Париж, ничегоподобного в мои планы не входило.

Уна О'Рурк заглянула в историю болезни Кэрол.

— У вас была потеря памяти, но, если судить по тому,что написали наши французские коллеги, сейчас у вас все в порядке. Этодействительно так или французы решили прихвастнуть?

— Я вспомнила почти все, — ответила Кэрол,смягчившись, — женщина начинала ей нравиться. — Но поначалу… поначалуя чувствовала себя довольно странно. Я не помнила, кто я такая и как менязовут, не узнавала ни собственных детей, ни бывшего мужа. Моя память исчезла,словно я… словно я никогда не жила.

— Но теперь, вы говорите, у вас все в порядке? —Улыбка Уны была теплой и дружеской, а глаза смотрели внимательно и по-доброму,и Кэрол окончательно оттаяла. Пока она лежала в больнице, нейропсихолог с неюне работал, но американские специалисты считали психологический аспект леченияважным. Кэрол предстояло встретиться с Уной еще три или четыре раза, хотя она исчитала себя совершенно здоровой.

— Да, в порядке, — кивнула она. — Кое-какиепропуски и белые пятна, конечно, остались, но по сравнению с тем, что было,когда я очнулась, это небо и земля.

— Не было ли у вас неожиданных приступов тревоги?Бессонницы? Головных болей? Депрессий? Не совершали ли вы странныхпоступков? — быстро перечислила Уна, но Кэрол ответила отрицательно,упомянув только сегодняшнюю головную боль, которую она приписала смене часовыхпоясов.

— Полагаю, вам очень повезло, мисс Барбер, —заключила Уна. — Никаких последствий, какие обычно бывают в подобныхслучаях… Наш мозг — очень сложный и тонкий инструмент, поэтому врачам бываетнелегко предсказать, как он поведет себя после сильнейшей травмы, какуюполучили вы. — Она вздохнула. — Порой мне кажется, чтонейропсихология, которой я занимаюсь, больше похожа на гадание на кофейнойгуще, чем на серьезную науку. Или на волшебство, если вам так большенравится, — поспешно добавила Уна. — Скажите, когда вы планируетевернуться к работе в кино?