– Ты к чему меня подводишь?

– А к тому, что на берегу на правом – то бишь на том, где мысейчас и есть, – вроде огоньки маячили. Когда мы из палатки выбрались...Вспомни хорошенько. По-моему, ты что-то говорила на эту тему... или у меняложная память? Вспомни-ка все о той чудесной ночи, а? Вылезаем мы из палатки...

Она старательно думала. Мазур открыл ей банку пива итерпеливо ждал.

– Вспомнила, – сказала Ольга. – Пароходики. Поправому борту. Смешные такие, крохотные... Так я тебе тогда и сказала.

– Точно, – удовлетворенно сказал Мазур. – «Ой,пароходики!» Нечто вроде. А отсюда вытекает, что повыше по течению, не столь ужи далеко, что-то такое есть... Вот туда и двинем.

Ольга с любопытством спросила:

– Ты что, и пароходом можешь править?

– Этим-то корытцем? – презрительно хмыкнулМазур. – Вроде тех скорлупочек, что на том берегу? Да это ж не сложнеемашины. Нашей «Нивы», я имею в виду. Что касается того шикарного парома – тут имне пришлось бы подучиться...

Он включил мотор, выехал на дорогу, идущую параллельноШантаре, и покатил километров под тридцать.

Вскоре дорога раздвоилась: правая вела куда-то вверх, посклону сопки, левая – все так же вдоль реки, разве что чуточку отклоняясьвправо, огибая подножие той же сопки.

– А если там и в самом деле деревня, на ночлег проситьсябудем? – спросила Ольга.

– Не стоит, – сказал он. – Начнут расспрашивать –запутаемся. Местности не знаем. А прежняя легенда о бедных погорельцах, которыев одних трусах из пожара выскочили, теперь не годится. По крайней мере, пока мына машине. Вдруг ее узнает кто?

Минут через сорок неспешной езды Мазур увидел слевадолгожданный причал – длинный, дощатый, шириной не более чем в метр. Он тянулсяпараллельно берегу, и на него в трех местах вели мостки, излаженные на тонкихсваях. Остановил машину, присмотрелся, потом вылез и решительно направилсятуда.

Прошел по первым же мосткам, пружинившим, качавшимся подногой. Огляделся.

Всего три лодки – дюралька и две деревянных, пришвартованыне на цепях, на толстых веревках. Но весел, увы, нет ни при одной. Прошлипатриархальные времена, если вообще были когда-то. Справа светятся огни –точно, деревня, крайние дома стоят вплотную к берегу. Вот только ни единойлодки не видно.

Вернувшись, он развернул машину и поехал назад. Не дожидаясьвопросов, сказал:

– Утро вечера мудренее, малыш. Выберу хорошее местечко дляночлега, а там посмотрим. Не тянет меня что-то впотьмах лазить по этомустойбищу...

То и дело посматривал вправо, пока Ольга наконец не обратилавнимание:

– Заметил что-то?

Вместо ответа он плавно нажал на тормоз. Машинаостановилась, Мазур жестом велел Ольге откинуться на спинку, перегнулся черезее колени, опустил стекло и поднял к глазам бинокль. Несколько минут неотрывался от окуляров.

На воде слабо светилась бледной рябью, осколками серебристойлунной дорожки напоминавшая нарукавный шеврон полоса – некое крохотноесуденышко остановилось на реке почти напротив машины, явственно слышалосьмерное тарахтение мотора, удерживавшего кораблик на месте, сопротивлявшегосятечению.

– Катер? – спросила Ольга.

– Похоже, давешний катер... – не отрываясь от бинокля,сказал он. – Что-то я его на старом месте не вижу, кстати... Понимаешь,как только вышел на причал, сразу увидел – ползет что-то по реке, полноевпечатление, что следит, как умеет... Как ни старайся, а мотор слышно.

– Думаешь, засекли?

– Если у них есть прибор ночного видения – что два пальца...Вот только сомневаюсь я, что номер разглядят на таком-то расстоянии. Скореевсего, интересно стало, что это за тачка в два часа ночи по берегу крутится...

Он бросил бинокль на заднее сиденье, тронул машину. Доехавдо развилки, круто повернул, по-прежнему не зажигая ни фар, ни подфарников,врубил второй мост и стал взбираться наверх, к вершине сопки, бормоча сквозьзубы:

– Применим нашу старую тактику – поутру с вершинкиоглядимся. До сих пор здорово выручало... Ну вот здесь и тормознемся.Раскладывай сиденья.

Он проснулся незадолго до рассвета – как по будильнику,успел настроить внутренние часы на такой распорядок. В салоне было прохладно,вокруг почти нет тумана – лишь в самой чащобе кое-где стоят меж деревьев зыбкиекосые полосы. Значит, погода будет прекрасная. Лучше бы, конечно, ненастье, сливнем и ветром, чтобы самые рьяные караульщики поневоле попрятались подкрышу...

Ольга безмятежно дрыхла. Он вылез, бесшумно притворивдверцу, справил дела за ближайшим деревом, достал из машины плитку и заранеенаполненный вчера чайник. Подсоединил маленький красный баллон, зажег, поставилчайник. С таким комфортом они еще не путешествовали. Интересно, куда эта дорогаведет? По ней, похоже, ездят много и часто...

Перешел на другую сторону, спустился под уклон метров наполсотни. Чутье его не обмануло, и место выбрал удачно – отсюда прекрасновидна переправа и поселок, когда солнышко поднимется повыше и паром заработает,можно осмотреться. А вот машину с того берега за деревьями хрен рассмотришь...

Повел биноклем. Не похоже, чтобы леспромхоз засыпал хоть начасок, – там по-прежнему грохотали краны, светили потускневшие с рассветомфонари, вниз, против течения, ушел черно-красный буксиришко, волоча с натугойчерную баржу, груженную треугольными штабелями бревен. Еще один пароходик,черно-голубой, непонятно зачем отправился тем же курсом, держа ближе к правомуберегу. Навстречу ему прошла длинная деревянная лодка с подвесным мотором –похоже, движение здесь оживленное... Интересно, во сколько паром начинаетчелночить? На том берегу, на причале, не видно что-то машин, жаждущихпереправиться на этот берег...

Посмотрел в другую сторону – туда, где ночью выискиваллодку. Вот именно, утро вечера мудренее: подальше за деревней еще причал,пошире и подлиннее, и там не одни лодки – стоят еще три разнокалиберных суденышка.Вот только дома совсем близко, и, несмотря на ранний час, на причале мельтешатфигурки людей. Что-то носят в лодки, вот одна отвалила, под комариное зуденьемотора унеслась вниз по течению – хорошо идет, там наверняка стоит пара«Вихрей»... На рыбалку, что ли?

Услышав негромкий стук дверцы, обернулся: вылезла Ольга,зевая и потягиваясь. Заметила чайник, присела рядом на корточки – ну,присмотрит... Мазур вновь стал разглядывать переправу.

Забавное совпадение: в английском языке «to take the ferry»,«сесть на паром», как раз и служит вежливым синонимом, смягченным обозначениемсмерти. Приказал долго жить. Сел на паром... Ну вот и не будем на паромсадиться...

Правда, в сугубо узких кругах одно время бытовало еще ижаргонное выраженьице «сесть на винт». Родилось оно после визита советскогокрейсера в туманный Альбион. Крейсер был из новейших, и любопытный по должностинарод никак не мог такого случая упустить. Ребята Мазура как раз иприсматривали, чтобы всякие любопытные не бултыхались под водой, где не следует.И быстро засекли инкогнито с аквалангом (как позже выяснилось из газет – майораРойял Нэви), увлеченно обозревавшего подводную часть корпуса.