Никакого ножа не надо.

Нет, Жаик не стал бы так нелепо орудовать ножом. Зачем нож,если руки с легкостью могут выполнить функции любого оружия — и холодного, иогнестрельного. А следователь, который ведет дело Жеки, сказал мне, что работалнепрофессионал.

С другой стороны, это ровным счетом ничего не значит.Непрофессионал никогда не сможет прикинуться профессионалом. А если наоборот?

Профессионалу ничего не стоит закосить под дилетанта, еслипотребуется замести следы. А Жаику с его восточным хладнокровием только следы изаметать. Даже если он не убийца, то все равно что-то знает о смерти Жеки.Иначе к чему эти туманные предостережения?

"Держись подальше от всего и не болтай. Не повторяйчужих ошибок”.

Интересно, чьих ошибок я не должна повторить? Жекиных?

"Иначе будет очень плохо. Очень”.

Он прав, я дура, давно нужно было купить диктофон. Еслизапись подобного разговора положить на стол Марича, Жаику может непоздоровиться.

Я повернула ключ зажигания и запустила двигатель. Поравозвращаться домой, в логово, зализывать раны. Пора признаться себе, что веткапараллельного расследования, которое я предприняла на свой страх и риск, увялаи не принесла плодов. Мои литературные товарки из собакинских детективов быликуда прозорливее. Перемахнув мост, я свернула на набережную у “Театра-Буфф”„ипокатила по недавно уложенной трассе. Жаик не выходил у меня из головы. И делобыло даже не в словах, которые он сказал мне. Дело было в нем самом.

Брутальная фигура.

Бывший чемпион и бывший телохранитель. Непроницаемоевосточное лицо, спокойствие Будды и реакция игрока в пинг-понг. Классическийтип абсолютного злодея. Он слишком похож на убийцу, чтобы быть им. Он похож наубийцу, но не похож на самостоятельного игрока. Вот в чем дело.

Культовое животное в тотеме охранников, отличныйисполнитель, но вряд ли способен на многоходовые комбинации. Я тоже не способнана многоходовые комбинации и поэтому не представляю для него никакой опасности.Да, я не представляю для него никакой опасности. Еще и потому, что не знаюглавного. Чего-то такого, что знала Жека. Именно поэтому я так легкоотделалась. Вяло разогнавшись до девяноста, я анализировала наш разговор в“Иргизе”. По большому счету, я не сказала ничего такого, что могло бы егопо-настоящему встревожить. Я всего лишь подруга знакомой ему женщины. Подруга,которая предполагает, что у этой женщины и телохранителя были какие-тоотношения. Подруга, которая имеет в руках доказательство этих отношений.Подруга, которая возмущена черствостью казаха. Подруга, которая жаждет вернутьему браслет.

И больше ничего.

Будем считать, что мне повезло. Если, конечно, казах недоложит о нашей встрече в свою небесную канцелярию. За ним стоит умница Юхно,не надо об этом забывать. Завтра же расскажу о Жаике Маричу, и дело с концом.Пусть сам его трясет. Подумав о Мариче, я облегченно вздохнула. И сновапереключилась на казаха. Все-таки между Жаиком и Жекой были какие-то отношения.Жека серьезно задела его, иначе он никогда не подарил бы ей фамильный браслет.И в его отказе взять безделушку обратно было что-то трогательное: он больше нехотел отдавать его. Ни одной женщине.

Индийское кино, да и только. Ей-богу.

Интересно, как он ухаживал за Жекой? Наверное, точно так же,как ухаживал за своим покойным хозяином: ходил на мягких лапах вокруг да около,обозревал пространство на триста шестьдесят градусов и бдительно не закрывалглаза при поцелуях… Хозяина он не уберег. И понравившуюся ему женщину — тоже.Не так-то ты и хорош, Ж.Б. Назыркулов.

…Эта машина болталась в зеркале заднего вида уже с добрыйдесяток минут. Сначала я не обратила на нее никакого внимания: несмотря напоздний час, по набережной шастало достаточно автомобилей. Но потом ееприсутствие в моем зеркале стало навязчивым. Она не приближалась и неудалялась, она шла за мной, как привязанная. Я попыталась отогнать дурные мыслии свалить все это на события последних дней: слишком уж ты заигралась вчастного детектива, голубушка Катерина Мстиславовна. Но ничего не получилось —машина неотступно следовала за мной. Я сбросила скорость до шестидесяти, инеизвестный мне водитель с радостью сделал то же самое. Я ушла с набережной всторону шоссе Революции — и он повторил мой маневр Проехав проспект Блюхера, ясвернула на Металлистов — машина не отставала.

Еще пять минут я тряслась по Кондратьевскому (беднаяснегиревская подвеска!), потом снова была набережная, Литейный мост и три горкидо Дворцовой площади. На горках у меня проваливалось сердце, как в воздушныхямах, но даже и после них проклятая сердечная сумка не стала на место.

Машина шла за мной. Никаких сомнений не оставалось.

Боль в шее, казалось бы, давно улегшаяся, вспыхнула с новойсилой. Кроме этого, у меня засосало под ложечкой. Разглядеть марку машины вчерной дыре ночи не представлялось никакой возможности, но я была почтиуверена, что это Жаик. Или люди Жаика. Люди, которые настроены не такблагодушно. И ленивый захват, проведенный казахом в кафе, — всего лишьцветочки. Ягодки еще впереди.

Через мост Шмидта я вернулась на Васильевский и приняласьбесцельно кружить по острову. Бензина хватит еще километров на сто, а потом…Потом “хвост” подтянется ко мне и начнет напропалую вертеть собакой. Яуспокаивала себя тем, что если бы незнакомый водитель хотел приблизиться комне, то давно бы приблизился.

Но он держался на почтительном расстоянии.

И лишь когда я вывернула на свою родную Пятнадцатую линию,расстояние между нами начало стремительно сокращаться. Остановить машину сейчаси подняться к себе — в квартиру, где спят дети, — показалось мне верхомбезумия. Я проплыла мимо своей парадной и припарковалась чуть дальше, умаленького скверика с детской горкой и тарзанкой: обыкновенным куском каната спривязанной к нему палкой. На этой тарзанке всегда висел по меньшей мере сдесяток младших школьников. И еще ни разу я не рассматривала ее с точки зрениялобного места. Но чем черт не шутит, приглашение на казнь может последовать влюбой момент…

Машина приблизилась вплотную, и я наконец-то смогларазглядеть ее.

Вполне приличный “опелек”.

С гораздо большим энтузиазмом я восприняла бы сейчас дажебитую “девятку” Жаика. Во всяком случае, я была готова к ней. А к “опельку”,возникшему, как демон мщения, как тать в ночи, я была не готова абсолютно. Ядаже не могла разглядеть, сколько людей находится в машине. “Опелек” погасилфары, хлопнула дверца, и водитель двинулся ко мне. Оцепенев от страха, янаблюдала за его силуэтом. Водитель прошил зеркало заднего вида навылет инарисовался возле моей дверцы. Я даже не могла повернуть головы.

Дурацкой рыжей головы, в которую в следующую секунду полетитотличная свеженькая пуля.

— Доброй ночи, Катя, — я сразу узнала этот голос идаже почувствовала легкую досаду.