– Она тебя бросила, – сделала я вывод. Старалась произнести это потише, себе под нос, но Джулиан все равно услышал.

– Именно, – кивнул он. – А под конец разболтала всем знакомым, так что я снова потерял друзей. Хозяин выставил из квартиры. Да еще и присылали письма с угрозами. Я уже собирался уезжать из Мэйфилда, но меня как раз приняли на учебу на архитектурный факультет, поэтому я просто переехал в другую часть города.

Я пораскинула мозгами. Бедняга Джулиан, один-одинешенек против всех опасностей и боли. И никого рядом, чтобы просто взять за руку. Понятно теперь, откуда растут ноги его страхов и сомнений. Подумав об этом, я опять едва не разревелась.

– Даже и не знаю, нужно тебя пожалеть или восхищаться твоим мужеством, – искренне произнесла я.

– Я не требую ни того ни другого. Просто принимай меня тем, кто я есть, – вымученно улыбнулся Джулиан.

Оставив в покое стену, я потянулась к нему. В глазах Джулиана горело любопытство, пока расстояние между нами сокращалось. Растянувшись в улыбке, я начала разминать его затекшие мышцы шеи и плеч.

Прикрыв веки, Джулиан глубоко вздохнул. Наконец-то бедняге удалось расслабиться: слишком долго он сдерживался, боясь потревожить монстра в шкафу.

– Можно еще один вопрос? Последний?

Он довольно мурлыкнул, что я растолковала как согласие.

– Почему именно Джулиан? Так звали какого-то знаменитого архитектора?

– Нет, просто мне всегда нравилось это имя, – засмеялся он.

– Очень красивое. – Прервав массаж, я глубоко задумалась. – Знаешь, какое выбрала бы я? Микеланджело.

– В честь художника? – удивился Джулиан.

– Нет, в честь черепашки-ниндзя, – фыркнула я.

– Что ты там творишь? – раздался сонный голос Джулиана.

– Ничего, спи дальше, – подняла я глаза от чемодана.

Естественно, ему и в голову не пришло послушаться, так что он приподнялся на локтях. Волосы растрепались. Накануне мы проболтали до поздней ночи, так что заснули в одежде. Джулиан поведал множество историй об операциях, бюрократии, когда пришлось менять имя, и, наконец, о своем детстве. Я поинтересовалась о фотографии в его комнате: зачем он сохранил ее, на ней ведь запечатлена София. Он объяснил, что не хочет предавать забвению прошлое, а фотография напоминает о славных временах, когда его семья была счастлива.

– И в этом ты ходила на похороны моего отца? – возмутился Джулиан, помрачнев.

Я оглядела себя сверху вниз: как раз успела сбросить платье и осталась в одном черном кружевном белье, которое просвечивало в некоторых интересных местах. Том самом, со дня рождения Кэсси.

– Ну под такое платье надевают белье с незаметными швами, – я провела пальцем по шву, подтверждая слова. – Или ты предпочел бы, чтобы я явилась вообще без белья?

– Вообще без белья… – мечтательно повторил Джулиан. Низкий мрачный голос пробрал до мурашек, а взгляд задержался на моей груди, просвечивавшей через нежное кружево.

Под пристальным взглядом соски напряглись, а по спине пробежали мурашки. Удивительно, что у меня остались силы на такие эмоции: весь прошлый день – сплошные эмоциональные качели. Не самая здравая мысль, пронеслось у меня в голове, но не продержалось и пяти секунд – Джулиан буквально раздевал меня взглядом. Рисовал себе в воображении, как я выгляжу без одежды.

Последние капли и без того иссякшего самоконтроля растворились в воздухе, и я поддалась соблазну. Вернулась в кровать и верхом села на колени Джулиану.

Его глаза загорелись страстью, и он обхватил руками меня за голые бедра.

Вздрогнув, я наклонилась к его губам, почти – почти! – касаясь их.

– Если хочешь, раздень меня.

Джулиан сцапал меня в охапку и прижал к себе крепче. Тонкая ткань трусиков задела грубый материал брюк. Я и глазом моргнуть не успела, как его губы накрыли мои. Джулиан набросился на меня с поцелуем, как ураган, а я, сгорая от страсти, ласкала его в ответ. Нуждаясь в опоре, я схватила его за плечи и едва не оцарапала ногтями. Пламя страсти тем временем возгоралось все сильнее, а пощипывание между ног ощущалось все ярче. На мгновение я задумалась – а не нужно ли мне теперь, когда я знаю правду, вести себя по-другому. Но тут же эта мысль полетела в копилку бессмысленной чуши. Это же Джулиан. Все тот же человек, кем он был для меня раньше. Мужчина, которого я люблю. Мужчина, с которым я хочу быть вместе, что бы это ни значило. Я не представляла, как все произойдет, но доверилась ему в надежде, что он покажет и расскажет.

Кончиками пальцев он пощекотал бедра, талию и грудь, а потом касания стали тверже. И так по кругу, снова и снова, пока последние крупицы неуверенности не улетучились. Все тело охватил трепет, а по рукам пробежали мурашки.

Джулиан разорвал поцелуй, чтобы перевести дух, и поймал мой взгляд. Аккуратно приласкал грудь сквозь кружево лифчика.

– Уверена?

Я кивнула и не успела опомниться, как застежка лифчика раскрылась и он полетел на пол. Следующее ощущение – его касания вокруг сосков. Прикусив губу, я прогнула спину. Джулиан, однако, не торопился терять спокойствия. Неторопливо поцеловал меня в шею. Спустился до ключицы. Наконец настала очередь ложбинки промеж груди.

– Прошу… – взмолилась я, откидывая голову.

Кажется, до моих ушей донеслось тихое бормотание: что-то о «терпении» и «совершенстве». Но о такой ерунде, как слова, я и не думала – тело захватили новые ощущения, проносившиеся подобно электрическим разрядам.

И вот, когда мое терпение подходило к концу, Джулиан перешел к более настойчивым действиям. Поцеловал то место, где прежде господствовали его руки. Со вздохом наслаждения обхватил губами левый сосок и языком поиграл с пирсингом.

Мои стоны разнеслись по комнате, и я зарылась пальцами в волосы Джулиана. Что ж, будем надеяться, стены в мотеле не шибко тонкие.

Затем он переключился на правую грудь. Меня захлестнула волна возбуждения, оставив между ног влагу. Не спеша, будто располагая всем временем мира, Джулиан коснулся губами моих. Он и сам заныл от удовольствия, и его стоны отдались вибрацией во всем теле. Схватил меня за бедра и, не отрываясь от поцелуя, осторожно перевернул меня на спину, прижимая к кровати своим весом. Разместив руки по бокам от меня, приподнялся и посмотрел сверху вниз.

– Джулиан… – голос изменил мне. Вцепившись Джулиану в рубашку, я притянула его к себе и впилась губами. Ощутила вкус шоколада, который мы разделили перед сном. – Ты такой вкусный, – прошептала я.

– А ты слаще меда. – Как и я, он дрожал от возбуждения. До чего многообещающе.

И вновь его губы оказались на моей груди, но поцелуи двинулись дальше, вниз, к черным трусикам, которыми тогда, в палатке, он даже не потрудился полюбоваться. Невольно я следила взглядом за его движениями. Джулиан раздвинул мне ноги и остановился на темном кружеве – вроде бы все закрыто, но в то же время ничего не спрятано от глаз. Сначала я порывалась сомкнуть бедра, но это желание исчезло, как только Джулиан без колебаний накрыл меня ртом.