Слушая брата, Роман вытащил аптечку и принялся рыться в ней. Бесполезно. Все стимуляторы Нестеров извел на себя в вертолете. Внутри оставались лишь бинты. Сначала сталкер хотел замотать рану брата ими, но, посмотрев на количество уже натекшей под Павлом крови, понял, что это будет бессмысленно, если только внезапно из-за угла не появится армейский рем-мобиль. Янус тем временем перевел дух и продолжил:

– Запертый в собственном теле, я понял, что, оставаясь всего лишь исполнителем, одним из многих «ментальных операторов», я точно не смогу ничего остановить. И я решил идти вперед. Когда пришло время, «Обсидиан» инсценировал мою смерть. Пришлось помучиться, упав в комариную плешь, но зато так все были уверены, что я погиб. А я сообщил своему куратору, что хочу послужить на благо их «великой цели» не только как будущий оператор Установки. И безмозглый фанатик, естественно, согласился дать мне шанс.

Павел сплюнул, вместе со слюной на брусчатку полетела кровь.

– Меня приняли братом-адептом в боевой отряд. То, что нам приходилось делать там, скорее всего точно утащит мою душу в ад, и я пощажу твои уши и твою память обо мне, не рассказывая никаких деталей. Но я выполнял все приказы с особым рвением, и меня заметили. Брат-командир, затем наставник, наконец, член Внутреннего Круга. В «Обсидиане» не могли нарадоваться на меня. Не только «ментальный оператор» Установки, которая изменит мир, но и преданный их делу адепт, с рвением в сердце следующий плану. Разумеется, когда предыдущий куратор внезапно и очень странно погиб, – лицо Павла осветила тень улыбки, – самой лучшей кандидатурой для проекта «Резонанс» оказался его заместитель, посвященный во все детали: я.

Младший Нестеров дерганым движением попытался театрально указать на себя раскрытой ладонью, но не смог и уронил руку обратно.

– Мы продолжили труд по поиску кандидатов, пока я разрабатывал мой собственный план. Мне удалось внести некоторые, скажем так, поправки в отчеты об экспериментах, и в результате единственными подходящими кандидатами из всех, кого держали в московском карантине, оказались только мы с тобой. Теперь, хоть ты и отказался, «Обсидиан» все равно больше не сбрасывал тебя со счетов, предполагая использовать в качестве запасного кандидата на роль «ментального оператора» Установки, если что-то пойдет не так. Например, если я взбунтуюсь и попытаюсь саботировать проект. Думаю, они всегда подозревали, что со мной что-то было нечисто, но никак не могли найти доказательства. Именно поэтому тебя пытались убить те наемники, когда ты зачем-то поперся в наш старый дом три дня назад. Думаю, что их послал Брагин или Лавров, которые хотели, чтобы запасным кандидатом стал Хофф. Это продемонстрировало бы Совету «Обсидиана» пользу их собственного проекта и, вероятно, подняло бы обоих на пару ступеней во внутренней иерархии. Правду здесь мы уже никогда не узнаем… Насколько я понимаю, оба ублюдка уже мертвы?

Роман лишь скупо кивнул в ответ.

– Ну, вот и славно… – Павел вновь закашлял. – В любом случае я понимал, что если «Обсидиан» решит использовать тебя в качестве запасного кандидата, то тебе обязательно сначала поставят такой же пси-блок, как и мне. А как выяснили в «Пи-12», единственный способ его пробить – это настоящая, искренняя ненависть. У меня уже не было такой, когда блок ставили мне – боль от потери семьи за столько лет притупилась, став просто гнетущим осознанием, и я оказался не способен противостоять. Но вот ты… С тобой все могло сложиться иначе…

Янус закашлял и, застонав, согнулся пополам, а затем медленно сполз вдоль основания Установки и уселся на землю, привалившись спиной к стене. Павел был бледен, его губы потемнели, взгляд помутился, но он, несколько раз втянув сквозь стиснутые зубы воздух, продолжал говорить:

– Моя идея состояла в том, чтобы разжечь в тебе такую ненависть. К «Обсидиану». К его планам. Ну и естественно, ко мне – главному действующему лицу всего этого гребаного спектакля и единственному, кто, кроме тебя, якобы смог бы управлять Установкой. А для этого, брат… Ты должен был потерять все. Абсолютно все, что ты любил и чем дорожил. Друзей. Дом. Любимую женщину. Мне пришлось отдавать этот ужасающий приказ, зная, что только так я могу быть уверен, что ты сможешь возненавидеть нас достаточно сильно. Я знал, что ты в отличие от меня не сломаешься, не согнешься пополам, но озлобишься и, преисполненный кипящей ненависти, сам придешь к нам. Конечно же, ты не сумеешь убить всех адептов на своем пути и в итоге будешь схвачен и доставлен сюда, к Установке, в качестве запасного кандидата. Затем я бы подстроил аварию, которая дала бы тебе несколько минут, чтобы выбраться на свободу, ну а дальше твоя ненависть разорвала бы пси-блок, и, что бы в итоге ни случилось, «Обсидиан» бы проиграл. Ты убил меня и убили тебя? Некому управлять Установкой. Ты убил меня, а тебя вновь схватили и посадили в кресло ментального оператора? Пси-блок больше не действует, ты видишь кнопку остановки и без сомнения жмешь ее. Я также был абсолютно уверен, что даже при всей этой ораве больных ублюдков в черном вокруг ты точно успел бы прикончить меня. Вот только все пошло несколько не так, как я планировал, когда тебя спас чертов спецназ ЦАЯ. После этого на тебе поставили крест, и потому я получил дополнительную команду – ликвидировать тебя, если ты объявишься. К счастью, команду кодировали впопыхах, и потому новый пси-блок поставили криво. Вместо слова «убить» они взяли слово «застрелить». Что я и сделал. Вот только я смог обмануть приказ, зарядив пистолет холостыми патронами. Выстрелить в тебя я выстрелил, но никак не убил. И вот ты здесь. Как я и планировал с самого начала. Полный ненависти, подготовленный «ментальный оператор», сохраняющий самосознание в оке аномального урагана, когда для всех вокруг как будто остановилось само время, хотя это и не так. Просто бушующая ноосфера превратила законы нашего мира в абсолютное ничто. К счастью, пока еще обратимо и на очень небольшой территории. Таким образом, ценой своей собственной жизни, жизней наших друзей, твоей возлюбленной и десятков других людей… я планировал спасти мир. И миллиарды, которые даже никогда не узнают о том, что здесь сегодня произошло…

Павел замолчал, видимо, ожидая реакции Романа.

От признания брата Нестеров похолодел. Он абсолютно не знал, что сказать. Любые слова казались неуместными и пустыми. Роман несколько раз открыл и закрыл рот, силясь вдохнуть.

– То есть ты… Ты лишил меня всех… всех, кого я любил… убил всех наших друзей… ради… ради… – Роман сжал кулаки, хотел закричать, ударить Павла, но затем лишь разжал ладони, с бесконечным ужасом понимая, что тот был прав и это, вероятно, был единственный выход.

– Можешь кричать и поносить меня, старший… Можешь даже забить меня до смерти, если хочешь… – Павел вновь закашлял кровью и затем поднял взгляд.

На его лице показалась слабая улыбка:

– Так, наверное, будет даже правильно и честно с твоей стороны… За все, что я натворил…

Опустившись на брусчатку рядом с ним, старший Нестеров обхватил брата, не зная, что сказать. Все, что приходило ему на ум, было пусто и неуместно по сравнению с обрушившимися на него откровениями.