Видишь ли, отец, счастья жаждут все, а оно всего одно! Пойдем.

— Надеюсь, ты вполне понимаешь, что взвалил на себя большие обязанности?

— Вполне.

— Я не знаю, на всех ли счастье одно, но что одно на двоих — это точно. От тебя прежде всего зависит, будут ли счастливы твоя жена и твой ребенок. Может быть, вы поспешили?..

— Не надо об этом, — попросил Михаил.

— Если даже ты поступил по принципу «клин вышибают клином», совесть твоя — слышишь? — должна остаться незапятнанной...

— Обещаю, что совесть моя будет такой же чистой, как при моем рождении. — Михаил обнял отца. — Скажу тебе по секрету: я люблю Ольгу, и мы оба хотели ребенка.

— Рад, очень рад. Но почему же ты остался служить? Разве нельзя было приехать с Ольгой сюда?

— У нее тяжело больна мать, она не захотела оставить ее. С работой в тех местах сложно, это не Ленинград, так что мне ничего не оставалось, как продолжать службу.

— Ну, если так... Возможно, ты прав... — Не очень-то Анатолий Модестович верил сыну, однако его объяснения могли успокоить мать, а этого пока было достаточно.

Тревожную ночь провели Антиповы. Вряд ли кто-нибудь из них спокойно спал, все лежали, прислушиваясь к тишине — не стукнет ли калитка, не скрипнет ли под ногами старика Антипова снег...

ГЛАВА XXVIII

Наталья собиралась в Ленинград. В самый разгар сборов в комнату к ней зашла хозяйка.

— Значит, решили навестить дедушку? — поинтересовалась она.

— Надо.

— Это правильно. А с собой все вещи, что ли, берете?..

Наталья и не заметила, что действительно собрала все свои вещи.

— Не знаю, что брать с собой... — смутившись, пробормотала она.

— Обратно-то когда?

— Второго на работу.

— Да как же вы обернетесь? Все праздники в дороге! Попросились бы у Зиновия Евграфовича на денек хоть еще, он человек добрый, не откажет.

— В самом деле, — сказала Наталья, — Только неудобно домой к нему идти...

— Эко делов! — взмахнула рукой хозяйка.

— Чуть не забыла — я же не уплатила вам за декабрь. — Она взяла сумочку.

— Приедешь и отдашь. Пригодятся деньги.

— Лучше сейчас, — сказала Наталья и отдала деньги.

Хозяйка приняла деньги, спрятала их куда-то под фартук, опять оглядела Натальины вещи и, пожав плечами, вышла. «Кажется, — догадалась Наталья, — она хотела что-то спросить... Ладно, приду от редактора и узнаю».

Дом, где жил Зиновий Евграфович, выделялся среди других, соседних с ним домов: он был как-то приятнее, чище. Забор выкрашен веселой светло-зеленой краской, наличники на окнах резные и тоже светло-зеленые, а перед домом — палисадник, заросший густо какими-то кустами и елками. Елками же обсажена дорожка, ведущая от калитки в глубину двора.

Наталья толкнула калитку. Где-то за домом залаяла собака. Из-за угла вышел Зиновий Евграфович. Был он в телогрейке, подпоясанной знакомым Наталье солдатским ремнем, с вилами в руках.

— А, Наталья Михайловна! — сказал он обрадованно и, прислонив вилы к стене, подошел ближе. — Проходите, очень рад, что зашли.

— Я боюсь собаки.

— Не бойтесь! Во-первых, Тери не умеет кусаться, во-вторых, вы со мной. — Маша! — громко позвал он.

Из дому вышла жена Зиновия Евграфовича. Полная, в ярком цветастом переднике, на плечах — шаль.

— Вот, Маша, — сказал Зиновий Евграфович, — это и есть Наталья Михайловна, с которой ты хотела познакомиться.

— Милости просим! — Хозяйка поклонилась. — Проходите в дом, а ты, отец, кончай со своим навозом, будут другие дни.

— Как прикажешь! — Зиновий Евграфович подмигнул Наталье.

— Спасибо, — виновато сказала она, — я на одну минутку забежала. Хотела попросить вас, Зиновий Евграфович, нельзя ли мне задержаться в Ленинграде на денек?

— Домой, значит, собрались... — Он почему-то нахмурился. — Задержитесь, почему же нельзя. Материал в номер сдали?

— Сдала.

— И ладно, — сказал он. — Пожелаю вам хорошо встретить Новый год.

— Спасибо... Тогда я пойду, пожалуй...

— Куда же вы спешите? — удивилась хозяйка. — Зашли бы, чайку выпьем.

— Собраться еще надо, — солгала Наталья. Не хотелось ей заходить в гости.

— До поезда еще долго.

— Мало ли у человека какие дела! — укоризненно сказал Зиновий Евграфович.

— У меня к вам маленькая просьба, Наталья Михайловна. Разумеется, если не затруднит...

— Ради бога!

— Вдруг увидите в Ленинграде словарь синонимов, купите экземпляра три-четыре. Сейчас я дам деньги.

— Я и так куплю, если увижу, — возразила Наталья. — Зиновий Евграфович, для редакции ничего не нужно?

Он посмотрел на нее пристально и покачал головой.

— У вас не будет времени. Впрочем, обождите минутку! — Он пошел в дом и вернулся вскорости с запечатанным конвертом. — Вот, — сказал, передавая Наталье конверт. — Прочтите в Ленинграде. Попытайтесь побороть любопытство и не вскрывайте раньше. Обещаете?

— Обещаю.

— Счастливого пути.

Закрывая за собой калитку, Наталья увидела, что Зиновий Евграфович, прихватив вилы, направился за дом.

Она задолго до поезда приехала на вокзал и там встретила милиционера Костю, который устраивал ее в гостиницу, когда она прибыла в Белореченск. Он обрадовался этой встрече и тому, что Наталья узнала его.

— На праздники в Ленинград?

— Да.

— Правильно! — поощрил Костя. — По музеям походите, по театрам. — Наверное, он думал, что в Ленинграде люди больше ничем не занимаются. — Билет заказали?

— Нет, — ответила Наталья. — А разве с билетами трудно?

— Перед праздниками всегда трудно, — сказал Костя. — Вам какой: купейный или плацкартный?

— Купейный.

— Я возьму, а то народу у кассы полно. — Он вернулся через пять минут с билетом. — Порядок в танковых частях!

— Спасибо вам, — поблагодарила Наталья, чувствуя какую-то неловкость, словно она обманывала Костю.

— Ерунда. Они обычно минут за десять до прибытия поезда начинают продавать, порядочки! Им удобно, а