Страх у меня начал проходить. Я-то ожидал увидеть взрослогогромилу со зверским лицом, а не ровесника.

– Я тебя не знаю, – с подозрением сказал мальчишка.

– И я тебя тоже, – парировал я. В палатке было тепло исветло. Существа из мрака казались здесь просто дурным сном. Я совершенно небоялся.

– Ты откуда? – продолжал допрос мальчишка. Руку он держал наноже, словно готов был в любую минуту пустить его в дело.

– Издалека, – честно и бесполезно ответил я. Как ни странно,моего собеседника ответ устроил. Но без уточнений не обошлось.

– Где твои родители? Где твои друзья?

– Там, где светло. – Со злости я решил разнообразить ответы.Эти слова неожиданно подействовали.

– Извини, – как-то виновато пробормотал он. – Мои… ладно. Тысовсем один?

Правда – это такая удобная штука, что нет никакой надобностизаменять ее ложью. Из нее и так можно сделать что угодно.

– У меня был друг, но он ушел искать свет.

Мне почему-то показалось, что после этого вопросы о другеотпадут. И не ошибся. Мальчишка шмыгнул носом и протянул мне руку.

– Лэн.

– Данька. – Я пожал ему ладонь.

– У меня тоже был друг, – неожиданно сказал он. – Но ему неудалось вырваться из башни. Он был Старшим.

– А мой друг был младше.

– Да? – Он явно удивился. – Ты что собираешься делать?

– Выбираться отсюда.

– Пойдешь в наш город?

А почему бы и нет? Меня здорово разморило в тепле, но ястарался не терять нить разговора. Чем сидеть голым в горах и ждать Котенка,который может и не явиться, лучше уж пробираться к цивилизации.

– А меня там нормально примут? – осторожно поинтересовалсяя.

– Спрашиваешь! – возмутился Лэн. – Если я за тебя поручусь,то все будет в порядке… Ты не думай, я не хвастаюсь!

– Да я верю, – вяло ответил я. – Лэн, можно мне поспать?

– Ну я и дурак! – Лэн вскочил и стал рыться в маленькойсумке, валяющейся в углу. – Ты же есть хочешь, точно? Извини, у меня немного.

Через минуту я ожесточенно грыз жесткое не то копченое, нето просто высушенное мясо. Когда от куска ничего не осталось, Лэн протянул мнегорсть фиников или чего-то очень на них похожего и фляжку.

– А ты? – вяло сопротивлялся я, уже начиная поглощать финики.

– Ты Старший, раз мы теперь пойдем вместе, – наставительносказал Лэн. – И вообще я сегодня уже ел.

Может, это и нехорошо, но больше я не спорил. Допил изфляжки густое сладкое молоко (на вкус оно было как слегка разведеннаясгущенка), виновато посмотрел на Лэна. А он уже раскладывал на полу коротенькоеодеяло.

– Давай спи, потом все решим, – чуть ли не подталкивая меняк одеялу, сказал Лэн. – Спи.

Странно он себя вел. С одной стороны, словно действительнорешил, что я старший и он должен мне прислуживать, как… ну, как молодой солдатстарому, что ли. И одновременно заботился так настырно, словно я был ребенком,а он взрослым.

Но подумать как следует я не смог. Лег – и словнопровалился. Вот что такое не есть, мерзнуть, а потом вдруг попасть в тепло иперекусить.

Проснулся я от того, что Лэн навалился на меня и зажалладонью рот. Честно говоря, со сна я решил, что он просто усыплял моюбдительность, а теперь решил задушить. И я стал выворачиваться, пихая Лэна вживот локтем. Он ойкнул и зашептал в самое ухо:

– Тихо, это дозорный! Тихо!

Я замер. И услышал, как над нами, совсем низко, тяжело имедленно хлопали огромные крылья. Мы лежали, прижавшись друг к другу, а вверхупарило что-то страшное даже на звук.

Наконец шелест крыльев исчез вдали. Мы сели. Лэн посмотрелна меня и тихо сказал:

– Улетел. К ближайшей башне.

– Ну и здорово, – еще плохо соображая, ответил я.

– Да он же нас увидел! – вдруг выкрикнул Лэн. И всхлипнул,явно собираясь разреветься.

Тоже мне отважный воин сказочной страны. Я схватил его заплечо:

– Лэн! Опомнись! Сваливать надо!

– Что?

– Бежать, драпать… – Я хотел добавить «рвать когти», новспомнил летающих монстров и передумал.

– Да-да. – Лэн мгновенно развил бурную деятельность. Засунулодеяло в сумку, открыл палатку (свет при этом мгновенно погас), выкинул сумкунаружу. Из темноты дохнуло холодом.

– Выходи, – строго, словно я делал что-то неприличное,сказал Лэн. Я пожал плечами и на ощупь направился к выходу.

– Подожди…

Мне в ладонь легла холодная гибкая лента.

– Надень очки.

– А ты?

– Но я же буду в Крыле! – удивился Лэн.

Выбравшись из палатки, я приложил ленту к глазам. Ивздрогнул. Тьма расступилась. Я увидел холмистую равнину, опоясанную горами,редкие деревца вокруг нас. Посмотрел вверх – и взгляд уткнулся в низкое сероенебо. Какое-то очень низкое и плотное, словно отлитое из свинца. Завязав лентуна затылке, я покрутился немного, проверяя, прочно ли держатся странные «очки».Ничего, нормально держались. Это был не прибор ночного видения, как те, чтопоказывают в кино, – ну, когда чем теплее предмет, тем ярче он светится… Эташтука просто превращала ночь в сумрак.

За моей спиной раздался шорох. Я обернулся и увидел, какмаленькая круглая палатка с Лэном внутри вздрогнула и начала сминаться. Непросто упала, а съежилась, обтянув стоявшего внутри мальчишку, превратившись вочто-то вроде комбинезона и плаща одновременно. Вдоль рук Лэна теперь свисалиширокие черные складки ткани. Крылья?!

Лэн подошел ко мне – перед глазами у него был маленькийпрозрачный щиток, наверное, тоже позволяющий видеть в темноте, подобрал своюсумку и безнадежно сказал:

– Ничего не выйдет. Ты-то без Крыла. А пешком нам неубежать.

Меня эти слова разозлили. Если бы я раздумывал, удастся илинет убежать, я так и остался бы внизу дожидаться Черного огня.

– Где твой город?

Лэн поколебался, потом махнул рукой:

– Там. Надо лететь над рекой… ну а потом еще идти.

– Река далеко?

– Полчаса пешему. – Лэн с надеждой посмотрел на меня. – Тычто-то придумал?

– Не знаю, – уклонился я от ответа. – Но в крайнем случае тыведь можешь улететь.