– Кто твой Старший, парень? И во сколько он тебя ценит?Может, я и наскребу на штраф, а?

– Он из другого города, – неожиданно встрял Лэн. – Все егопогибли, я обещал ему защиту!

– Раз обещал – то убивать не будем, – с готовностьюсогласился Шоки. – Не знаю только, зачем он нам нужен. Этот паренек ухитрилсяпотерять не только своего Старшего, но и оружие, и Крыло, ведь так?

– Он сам был Старшим в паре, – тихо сказал Лэн. Вот тут-топарни удивились по-настоящему. Тот, имени которого я не знал, растерянноспросил у меня:

– Лэн не врет? Подтверди!

Похоже, моего вранья никто не ожидал. Ну и ладно.

– Лэн прав. Я был Старшим и остался один.

Парни как-то сникли, и я решил закрепить успех:

– А что до оружия и Крыла… Если бы ты был на моем месте, топотерял бы и голову, не сомневайся.

Они не спорили. И никак не пробовали поймать меня на лжи.Лишь Шоки спросил, да и то без всякой подозрительности, явно из любопытства:

– Ты из какого города, Старший, просящий защиты?

Ни с того ни с сего я соврал:

– Из Москвы.

Москва прокатила. Да и любой другой город прокатил бы, ядумаю. Шоки кивнул и заявил:

– Вроде слышал о таком… Ты придешь вечером в Клуб?

Я кивнул, потому что другого ответа от меня явно не ждали. Ипошел вслед за Лэном, который уже с минуту делал мне глазами знаки: сваливаем,мол. Но когда мы отошли метров на пять, Шоки еще раз окликнул меня:

– Эй, Старший из чужого города!

Обернувшись, я уставился на него.

– Ты что, собираешься работать с Лэном?

Я вообще еще ничего не собирался и не нашел, что ответить.Шоки добавил:

– Не советую. Он трус. Сгинешь, как Керт. До вечера!

Мы двинулись дальше. Лэн молчал, я тоже не знал, чтосказать. Впрочем, впечатлений мне хватало и так, и я почти сразу забыл об этомразговоре – смотрел по сторонам.

Когда я сказал, что город был самый обычный, я, конечно же,не имел в виду наш город. Этот был обычным именно для такого, сказочного мира.Булыжные мостовые, и каменные дома со всякими башенками, похожие на маленькиезамки, и несколько самых настоящих замков, правда, вдалеке. Только народа невидно.

– Никого нет, – сам себе сказал я.

– Так поздно уже, пока с ребятами болтали, часы восемьпробили, – торопливо сказал Лэн. – Кто в клубах, кто в соборе, кто по домамразошелся. У нас не любят ходить вечерами.

Только через несколько секунд я допер до смысла его слов.

– Восемь? Вечера?

– Да. Мы встретились утром, потом ты спал, потом покадобрались… Что-то не так?

Лэн очень уж суетился, но я сейчас не обращал на этовнимания. Я наконец-то признался себе в том, что понял уже давно. Здесь нетдня. Или он есть, но ничем не отличается от ночи.

А значит, Котенок не сможет вернуть меня домой. Да и хватитли ему сил облететь мир, раз повсюду тьма?

– Лэн, мне нужен Настоящий свет, – тихо сказал я.

– Да мы почти дошли, – быстро сказал Лэн. – Сейчас включимсвет, снимем очки…

Он не знал, что такое Настоящий свет. Его нельзя включить.

– Лэн, Лэн… – пробормотал я. – Ты бы знал, как я влип.

– Мы пришли, – враз изменившимся голосом сказал Лэн. Онподошел к двухэтажному дому с высокой круглой башенкой и открыл выходящую прямона улицу деревянную дверь. Она была похожа на ту, Потаенную, через которую мы сСолнечным котенком сюда пришли, и мне стало еще тоскливее.

– Дай руку, – сказал Лэн, и я заметил, что у него дрожитголос. – Пусть дверь тебя запомнит… Даже если ты передумал.

Я не понял, но руку дал. Лэн приложил мою ладонь к бронзовойручке, сверху положил свою ладонь. И тихо сказал:

– Это друг. Он всегда может войти.

– Классные у вас замки, – сказал я, когда мы вошли и закрылидверь.

– Не у всех, только у нас, Крылатых, – рассеянно сказал Лэн.Хлопнул в ладоши, и в комнате вспыхнули ярким светом белые стеклянные шары. Неэлектрические – никаких проводов от них не шло, – но все равно здорово. Я снялочки, Лэн стянул свой комбинезон, потом задумчиво посмотрел на меня.

– Слушай, Данька, я бы тебе дал одежду Керта, ты же будешьСтаршим, а ему уже не понадобится, но он куда здоровее… Может, пока моювозьмешь?

– Давай, – согласился я, озираясь.

Комната, куда мы вошли прямо с улицы, была огромной,наверное, весь первый этаж занимала, и выглядела очень забавно. Посредине –круглый стол, вокруг несколько мягких кресел – это все нормально. Зато вдольстен! Словно собрали мебель из самых разных помещений и установили попериметру. Шкафы с книгами и мягкий диван со столиком; ковер с наваленными нанего подушками; грубый стол с колбами и ретортами, а над ним, в шкафчике, кучавсяких химикатов; часть стены увешана всяким холодным оружием – ножами, мечами,арбалетами и совсем непонятными штуками; какой-то музыкальный инструмент вродемаленького пианино… а, вспомнил, кажется, клавесин; огромный аквариум с яркимирыбками; картины на стене, а под ними – задернутый тканью мольберт…

Картины я рассмотреть не успел, ко мне подошел Лэн содеждой. Мрачноватой такой одеждой: серый костюм, в каких только юныевундеркинды-скрипачи выступают, белая рубашка и светло-синий галстук.

– Шикарная комната, – честно сказал я.

Лэн гордо улыбнулся и протянул мне одежду.

– А другого ничего нет? – неуверенно поинтересовался я.

– Ты же в Клуб идешь. У нас положено так…

– Ясно. Ну, у нас не так строго, – начал я выкручиваться. НоЛэн на это особого внимания не обращал. Он мялся, потом раскрыл рот, но сказалявно не то, что собирался:

– Ванная – там, на втором этаже, где спальни. Можешьвыбирать любую комнату, Керта или мою, все равно.

– А твои родители не будут против? – на всякий случайспросил я.

Лэн выпучил глаза:

– Родители? Я же Крылатый и… и тем более папа давно исчез, амама редко заходит.

– Да, я пошел, – засуетился я, чувствуя, что прокалываюсь, инаправился к лестнице, что вела на второй этаж.

– Данька! – окликнул меня Лэн. Резко, словно вдруг собралсяс духом.

– Что?

– Я в пару не навязываюсь, не думай. Если хочешь выбратьдругого партнера, я помогу. Только Шоки все врал, не думай. Я не трус. И Кертая не бросал.