– Никита, найди, пожалуйста, бабушку, – попросилаона мальчика, вернувшись в детскую. – И скажи, что мы закончилизаниматься.

Когда Никита вышел, Даша потерла виски и зажмурилась. Вголове гудел колокол, как бывало всегда, когда ей приходилось рано вставать.

– Вы уже закончили? Так быстро?

В дверях выросла монументальная фигура Инны Иннокентьевны,облаченная во что-то изумрудное и драпирующее.

– Занятие идет час с небольшим, – отозвалась Дашаровно. – Сейчас половина одиннадцатого. Я приехала в девять.

– Да нет, к вам у меня нет никаких претензий, –пожала плечами Инна Иннокентьевна. – Идите получите ваш гонорар.

Складывая в кошелек мятые купюры, Даша испытывала ощущениебрезгливости и унижения. Она сама понимала, что это глупо, что нужно уметьзащищаться от таких вот дам непробиваемым щитом равнодушия, но у нее никогда неполучалось отгораживаться. Вежливо попрощавшись и получив в ответ приторно-ласковуюулыбку от Инны Иннокентьевны, Даша вышла из подъезда с совершенно больнойголовой. Она побрела в сторону автобусной остановки, но через два шагаостановилась. По тротуару бегал туда-сюда полный лысоватый мужичок, ежесекундновытирая платком блестящую лысину. Одного взгляда Даше хватило, чтобы понять, вчем дело: грязная белая «девятка» была припаркована в углу двора, передмусорными баками. Выехать из закутка водитель никак не мог – вплотную к егомашине стоял внушительный джип, уже знакомый Даше.

– Нет, ну что с такими делать, а?! – обратилсястрадалец к Даше, заметив сочувствие на ее лице. – Стекла в машине бить –так себе дороже встанет. В милицию звонили – там нас просто подальше посылают.Вот как нагрянет эта сука раз в неделю, так хоть на метро езжай! И ведь никогдане знаешь, куда она тачку свою приткнет в следующий раз. Черт возьми, хоть быее джип угнали, что ли! – высказал он наконец заветную мечту.

– Вы знаете, – деликатно заговорила Даша, стараясьне вспоминать семейство Барсуковых, – мне муж как-то рассказывал, что онис друзьями в подобном случае очень простую вещь сделали: крошек хлебных накапот насыпали.

– И что? – непонимающе хмыкнул мужик.

– Да ничего особенного. Просто голуби со всего двораслетелись.

– Обгадили! – догадался водитель, светлеялицом. – Слушайте, да ведь… О, гениально!

Он стремительно бросился к подъезду, что-то возбужденнобормоча себе под нос. Даша разобрала только «Да хоть всю машину!». Громко хлопнулаподъездная дверь, и во дворе наступила тишина. Со смешанным чувствомудовлетворения и стыда Даша бросила взгляд на блестящий джип и побежала со всехног к остановке.

В четверг Даша опять увидела Петра Васильевича. Онаобрадовалась и сама удивилась своей радости: подумаешь, случайное знакомство,что тут такого? Но Петр Васильевич был, казалось, рад видеть ее ничуть неменьше. Поцеловав ей руку, он опять предложил прогуляться, и они долго ходилипо лесу вдвоем, а из кустов то и дело выныривал довольный Проша. На сей разБоровицкий больше расспрашивал, а Даша рассказывала о себе. Старик слушал синтересом, очень внимательно, и Даша неожиданно пожаловалась на ИннуИннокентьевну, хотя вовсе не собиралась обсуждать неприятную женщину, тем болеес почти незнакомым человеком.

– Дарья Андреевна, сударыня вы моя, – успокоил ееПетр Васильевич. – Если вы полагаете, что сия дама бросила замечание провашу прелестную курточку случайно, то вы очень и очень заблуждаетесь. Онаименно хотела вас задеть, и у нее прекрасно получилось.

– Но зачем? – удивилась Даша. – Я ее необижала, скорее даже наоборот. – Она невесело улыбнулась, вспомнивбесконечные рассказы Инны Иннокентьевны о ее насыщенной жизни.

– А дело тут вовсе не в обидах, – возразилБоровицкий. – У определенного сорта женщин такая, знаете ли, тренировка,чтобы навыки кусания не пропадали. Вы никогда не обращали внимания, что естьлюди, которые норовят любому человеку в разговоре сказать хоть маленькую, ногадость? Причем частенько весьма успешно маскируют эту гадость под комплимент.Ну так вот ваша дамочка из их числа. Бывает, поговоришь с подобным человеком –хоть вроде ничего особенного он и не сказал! – и остается какое-тоощущение неприятное, а настроение испорчено вдребезги. Начнешь прокручивать вголове разговор, и иногда всплывает, куда он тебя куснул, а другой раз, сколькони вспоминай, и сообразить не можешь. Только одно средство помогает – надовычислять таких людей и постоянно помнить об их, так сказать, увлечении.Учитесь толстокожести, милая Дарья Андреевна, причем толстокожестиизбирательной – вот вам мой стариковский совет. Кстати, о толстокожести. Хотелвас спросить: отчего ваш Проша прихрамывает? И почему он, собственно, Проша?Обычно таким породистым собакам, по моим наблюдениям, дают более эффектныеклички. Или такие, знаете, с претензией на изыск. Вот, например, Бакс одновремя было очень в моде.

Даша улыбнулась и объяснила:

– Проша – потому что у нас фамилия Пронины. Мы емуничего специально не придумывали, как-то само получилось – Прошка и Прошка. Ахромает – потому что он бракованный.

– Я всегда полагал, что бракованных щенков отпородистых собак уничтожают, – удивился Петр Васильевич.

– Ну что вы! – покачала головой Даша. –Может, где-нибудь в Европе их и уничтожают, а у нас продают точно так же, как ивсех остальных, только дешевле. Прошу моему мужу на Птичьем рынке вообще чутьли не даром всучили.

И Даша вспомнила, как три года назад отправившиеся на рынокза рыбками Максим и Олеся вернулись с черным щенком, постоянно поскуливавшим ине наступающим на переднюю лапу. Даша хотела их отругать, но у нее язык неповернулся, и следующие шесть месяцев они с мужем исправно возили щенка кветеринару, перебинтовывали лапу особым образом, приучали собаку, оказавшуюсянеожиданно умной, не срывать повязки. В конце концов у Проши осталась лишьслабая хромота, что, как объяснил ветеринар, было большим достижением.

– Повезло вам, – прямо сказал собачийдоктор, – у пса связки порваны, а срослись черт знает как. Хорошо, что выего таким маленьким взяли и сразу лечить начали. Молодцы! Ну и я, конечно,постарался, – скромно добавил он. – Но еще предупреждаю: он у васбудет много болеть – иммунитет у мастино никуда не годится.

Но Проша болеть не спешил и через два года превратился всобачью лошадь, как его называла Олеся. Практически никем из семьи необучаемый, он понимал все команды и всегда внимательно прислушивался, когдаречь заходила о нем. Когда кое-кто из знакомых говорил Даше, что можно было быим купить и здоровую собаку, она ничего не объясняла и только с сочувствиемсмотрела на того человека.

– М-да, вы с супругом действительно молодцы, –заметил Петр Васильевич, выслушав ее рассказ. – Кстати, мы с вами сделаликруг.

Они стояли под той же самой сосной, под которой встретилисьчас назад. В развилке между двумя ветками Даша заметила черный провал дупла.