Я и представить себе не могла, что симпатичный Вася можеттак развязно кому-то угрожать. А его собеседник (впрочем, его трудно былоназвать собеседником) по-прежнему молчал.

– Очень меня это дельце в свое время восхитило. Четырегода всех за нос водили, рисково работали, да так и не попались, потрясающий вычеловек, просто преклоняюсь перед вами, – не унимался Вася. – К тому же, есличестно сказать, я на вашей стороне. Это, конечно, радикальный способ, но.

– Сколько? – наконец-то прорезался второй. Его голосбольше был похож на шелест листвы, стертый, абсолютно лишенный интонаций. Неголос, а фантом голоса.

– Дельный разговор. – Вася хмыкнул и стал удивительнонеприятен мне. – Поговорим, когда вернемся. Не будем омрачать путешествие, выкак думаете? Сумма потребуется значительная, ну, для вас, я думаю, это копейки.А для меня целое состояние. Нужно перебираться на материк да семьейобзаводиться, род, так сказать, продолжать. А то что-то застрял я в этой дыре,никакого просвета. Денег с гулькин нос, всего и богатства, что комнатуха впортовой общаге. Так бы и подох здесь, если бы не наша случайная встреча. Оченьей, представьте, рад. Правда, сначала, когда скумекал, что вы – это вы, дажедрожь прошла по позвоночнику. Испугался, представьте себе. А потом понял: мы свами интеллигентные люди, так что всегда договориться можем. Вы как думаете?

Невидимый собеседник старпома молчал: видимо, он думалсейчас то же, что и я: разухабистый компанейский старпом Вася Митько – самыйбанальный, самый заурядный шантажист. Ничего себе страсти для респектабельногозверобойного судна! Я даже поежилась.

Не дождавшись ответа, Вася возобновил монолог. Теперь угрозав его голосе уже не была завуалированной, она становилась явной:

– А я, хоть и интеллигентный человек, со стволом нерасстаюсь. Пять лет в зверобойной флотилии, приучился, знаете ли. У меня итабельное есть, я его не сдал в свое время… Прав оказался. Времена сами знаетекакие. Я его под подушку кладу. Ну, это так, к слову. Меня вам опасаться нестоит, я – могила. Думаю, мы друг другу сможем помочь. И забудем обо всемнавсегда. Вам ведь это как никому нужно, при ваших нынешних деньгах иположении, прав я или нет?

И снова визави старпома отделался глухим молчанием.

– Вот и ладушки, считайте, что договорились. А сейчасрасходимся, буду рад увидеть вас на ужине, сегодня отличное меню. А еслизахотите еще воздухом подышать перед сном, водчонки треснуть в неформальнойобстановке. – буду рад увидеть вас здесь же, часиков эдак в одиннадцать.Расскажу вам кое-что об охоте. На тюленей. Вы вообще когда-нибудь морскогозверя били?.. Двуногих я в расчет не принимаю, хе-хе. Хлопотная, доложу я вам,работенка. Но ничего, Василий Митько всегда рядом будет, подстрахует, если что.И сам подстрахуется. С вами ведь шутки плохи, прав я или нет? Ладно, пойду. Ивы не задерживайтесь. Удивительный сегодня вечерок получается. – прямотелевизионные встречи в концертной студии “Останкино” .

И спустя секунду послышались легкие шаги – старпом покинулпалубу. Шагов его спутника я так и не услышала, возможно, он остался здесь,переваривать предложение ушлого старпома. Мне тоже необходимо было подумать обовсем том, что так случайно открылось мне в последние десять минут.

Старпом наверняка разговаривал с кем-то из пассажиров, этоясно как божий день. Ничего себе сюрпризики преподносит еще не начавшийсякруиз! Один из тринадцати является обладателем какой-то постыдной и, возможно,страшной тайны. И, судя по всему, готов выложить за ее неразглашениекругленькую сумму. За последние пару лет я перевидала достаточно преступлений,пора вырабатывать к ним стойкий иммунитет. В любом случае, не с гонгввязываться в эту грязную интриг с вымогательством, в конце концов это не моедело.

На борту “Эскалибура” собраны в некотором роде сливкиобщества, никто из них не будет глупо рисковать своей карьерой и положением вобществе. Мне безразлично, на сколько опустеет чей-то кошелек, мое деломаленькое, как раз на жалкую тысячу баксов: я отсниму эту чертову охоту натюленей и забуду о ней навсегда… Кто-то из тринадцати был не оченьзаконопослушен в своем прошлом… Интересно взглянуть ему в лицо, ведь, кромеабсолютно невзрачной реплики “Сколько”, сыдентифицировать которую непредставлялось возможным, он ничем не выдал себя. Нужно присмотреться, рядом скем будет виться старпом сегодня за ужином, и попытаться вычислить этогочеловека, – просто так, для себя. Подкачать дряхлеющие мышцы психоанализа себев удовольствие.

Ай да Вася, ай да сукин сын.

Я даже улыбнулась в темноту и только теперь поняла, чтопочти окоченела на стылой палубе. Несколько минут я вслушивалась в тишину“Эскалибура”, пытаясь уловить малейшее движение в темноте. У меня напрочьотсутствовало обоняние по причине чрезмерного увлечения сигаретами, но все этокомпенсировалось почти абсолютным слухом.

Ничего подозрительного. Только механическое сердце“Эскалибура” бьется о грудную клетку корпуса. Наконец-то я решилась выйти изсвоего убежища, подошла к борту и ухватилась за леера ограждения. Холод,пронзивший ладони, сразу же отрезвил меня. И все поставил на свои места. Пораспускаться вниз, на ужин. А чья-то тайна останется здесь стыть на морозе. Бытьможет, я еще навещу ее. До одиннадцати часов масса времени. Почему-то я былаабсолютно уверена, что загадочный собеседник Васи откликнется на его ленивую,почти необязательную просьбу…

Одиннадцать часов. Одиннадцать часов.

Твой круиз начинается с чьей-то тайны, Ева…

…Я столкнулась с Вадиком у самых дверей кают-компании. Онодобрительно посмотрел на меня: не опоздала, теория тридцати девяти минутпрочно засела у тебя в мозгу, голубка! Мой же собственный взгляд такойодобрительностью не отличался: непонятно, из каких соображений Вадик прихватилс собой видеокамеру.

– Как прогулялась? – спросил он.

– Отлично, – промямлила я, медленно отходя от холодаверхней палубы. “Отлично” – не то слово, если учесть подслушанный мноюразговор.

– Тогда вперед, – подбодрил себя и меня Вадик и толкнулдверь.

…Почти все пассажиры, за исключением нескольких человек,были в сборе. Первым, кого я увидела, оказался тот самый матрос, который принеснам конверт. Я улыбнулась ему как старому знакомому, и он ответил мне такой жевежливой улыбкой.

– Столик номер три, – сказал Вадик матросу, и тотпроводил нас, продолжая улыбаться. За ним уже сидели банкир и еготринадцатилетняя дочь, Карпик. На шее Карпика болтались наушники от плеера.

– Добрый вечер, – приветливо сказала я, перенося своюулыбку с матроса на девочку.

– Добрый вечер, – ответил банкир, вертя в крупныхпальцах накрахмаленную салфетку. На нас он даже не взглянул.

– Судя по всему, мы будем соседями – Молчать былосовсем уж глупо, во всяком случае неудобно, и я попыталась навести мосты. –Меня зовут Ева.