На этот раз старпом Вася оказался проворнее оператора. Онмоментально подхватил вещички Клио и отправился следом за ней. Мы с Вадикомтоже потянулись к “козлу”. Клио уже ждала нас у машины. Она брезгливо стукнуланоском хорошо начищенного сапога (та же добротная кожа, из которой сделан баул,надо же, какой ансамбль, машинально отметила я) по шине и попеняла подошедшему Васе:

– Не лимузин, однако.

То ли еще будет, голубушка, с тихим злорадством подумала я,ты еще не видела “Летучий голландец”, на котором мы собираемся выйти в море, –поверь, он не стоит и четверти тех денег, которые отвалил за этот круизполумифический нефтяной магнат. Не в меру засуетившийся старпом открыл заднююдверцу “козла” и радушно распростер руки:

– Прошу!

Клио хмыкнула, но в машину все-таки села, и даже без особыхстенаний, не такая уж ты законченная стерва, какой кажешься на первый взгляд.Стараясь не оскорбить Клио своей чрезмерно демократичной дохой, я осторожноплюхнулась рядом и подобрала ноги под себя. Вадик же устроился на переднемсиденье рядом с Васей, ничего другого ему не оставалось.

– Долго ехать? – спросила Клио.

– Не очень. Минут двадцать пять, не больше, – ответилугнездившийся на водительском месте старпом Вася и повернул ключ зажигания.

В двадцати пяти минутах езды от зачумленного аэропортишки, вмаленькой, забитой льдами бухте, находился его сводный брат по материнскойлинии – такой же зачумленный порт: отвратительного вида сейнера и траулеры,несколько неповоротливых туш зверобойных судов, почивший в бозе портовый кран ихалупа, гордо именуемая головным административным зданием. На ближних подступахк порту высились терриконы из окаменевших на морозе внутренностей животных: всетот же абориген-старпом Вася пояснил нам, что два последних года зверофермыотказывались брать их на переработку. Можно только представить себе, как всеэто размерзшееся великолепие будет подванивать к середине августа, слава богу,что к тому времени экспериментально-экстремальный круиз “Скорбное безмолвиетюленей” забудется как страшный сон.

…Некоторое время мы ехали молча. Но Клио, видимо, была не изтех, кто может долго сохранять молчание.

– Может быть, познакомимся?

– Ева, – скромно сказала я. – А это Вадим, нашоператор.

Вадик с готовностью потряс затылком, а я продолжила:

– Будем снимать весь круиз для рекламного ролика.

– Милое дело, – равнодушно поощрила наши начинанияКлио. – Ничего, если я закурю? Это не оскорбит ничьих религиозных чувств?

Эту фразу в ее исполнении я уже слышала в одной изпсевдоаналитических музыкальных программ, которые упорно старалась не смотреть.И все равно смотрела. И даже знала, что последует после этой фразы: онадостанет трубку, маленькую шкатулку и специальную машинку для забивки табака.На всю процедуру у нее уйдет не больше тридцати секунд.

– Курите, курите, – сказал старпом Вася, на дух непереносивший табачного дыма. Это была большая жертва с его стороны.

Клио тотчас же вынула из недр своего песца все ритуальныепринадлежности и проделала все ритуальные жесты: на это ей действительнохватило тридцати секунд. Откинувшись на сиденье, она затянулась и выпустила изноздрей первую порцию дыма, сильно отдающего ванилью. Так вот откуда шел этотзапах! Он тотчас смещался с сильнодействующими духами Клио и забил всеостальные ароматы “козла”: подтекшего бензина, холодного кожзаменителя насиденьях и стойкого мужского пота.

Старпом Вася только крякнул, но от комментариев воздержался.А я подумала о том, что он не только крякнул, а и многозначительно хмыкнул,если бы увидел то, что увидела я. Трубка Клио – вот что занимало моевоображение все оставшееся до порта время. Должно быть, она была сделана назаказ, а если и куплена, то только в недрах бесстыжей Латинской Америки,которую, по утверждению ее продюсера, Клио так любила и в которой отсняла всесвои клипы.

Сама трубка представляла собой искусно вырезанногоневозмутимого индейца, сидящего лицом к курящему, а вот чубук ее был не чем иным,как… Незакомплексованный районный сексопатолог назвал бы это эрегированнымчленом.

Забавная штучка, ничего не скажешь, пощечина общественномувкусу.

Певица почти не выпускала ее из губ, и это выгляделооткровенной провокацией. Я представила себе этот занимательный предмет в теснойкают-компании, в активной, начиненной оружием и пропитанной запахом тюленьейкрови мужской среде, и даже поморщилась.

– Не хочу вмешиваться. – тихо сказала л Клио, – но вашатрубка… Не слишком ли двусмысленно?

– Вас это шокирует? – весело спросила она.

– Меня – нет.

– Так в чем же дело? Или мы уже подрастеряли всезавоевания демократии?

– На борту, кроме взрослых, есть тринадцатилетнийребенок.

Клио обворожительно улыбнулась и выпустила мне в ли по струюдыма:

– Мальчик или девочка?

– Девочка.

– Тем лучше. Думаю, когда она вырастет, она меня неосудит.

Исчерпывающий ответ, прения можно закрыть, во всяком случае,на ближайшие две недели. И вообще заткнуться и молча наблюдать, какприближаются тусклые огни порта на самой оконечности земли… Свет фар нашего“козла” выхватил из темноты залежи смерзшихся внутренностей животных. Инесметное количество чаек, копошащихся в них.

– Жизнеутверждающее местечко, – прокомментировала ихпоявление Клио. – Во всяком случае, теперь я знаю, как выглядит рай для птичек…

Спустя несколько минут машина свернула к дальнем причалу, укоторого был пришвартован корабль, – на ближайшие две недели он станет нашимдомом. После тесного общения со старпомом Васей, который отвечал за связи собщественностью, мы уже имели о нем некоторое представление, но полноценнаяэкскурсия была обещана нам только по приезде всех пассажиров.

Клио была последней в списке. Теперь приехала и она.

Значит, сегодня, в крайнем случае – завтра утром, мынаконец-то обстоятельно все осмотрим. Нельзя сказать, что это вызывало во мнекакой-то особенный энтузиазм: слишком крутые трапы, слишком низкие потолки(“Подволоки”, – методично поправлял меня старпом Вася), слишком навязчивоеаварийное освещение… Но после возвращения в Москву мой тоскливый бюджетрежиссера-монтажера пополнится на тысячу долларов, так что на неудобства можнозакрыть глаза…

– Ну, считайте, что добрались, – провозгласил молчавшийдо сих пор старпом Вася и заглушил мотор. – Добро пожаловать на “Эскалибур”.

И, как всегда, запнулся на почти непроизносимом для русскогочеловека названии корабля. Это заметила не только я, но и Клио.

– “Эскалибур”, надо же! – Она выпорхнула из “козла” и,задрав голову, с сомнением оглядела нависшее на причал судно: контуры еговерхней палубы терялись во тьме. – Только что придумали название,признавайтесь?..