– А вот и не правда. Ты ошиблась. – Я не оправдала ееожиданий, и Карпик сочла возможным перейти на снисходительное “ты”.

– Да? – Я была искренне удивлена.

– Я думала об этих гомиках.

– Я даже опешила от подобного заявления. Но, взяв себяв руки, вежливо спросила – Каких гомиках? Что ты имеешь в виду?

– Эти двое. Молодой парень и тот, седой. Седой егосодержит, видела, как он на него смотрел? Даже мой папа так на меня никогда несмотрит, а папа меня очень любит. Правда любит, – с вызовом сказала Карпик. – Ивсе для меня делает. Только он много работает… Пойдем, Ева. Можно, я буду зватьтебя Евой?

– Да, конечно, – машинально ответила я.

– А ты зови меня Карпиком. Меня так папа зовет.

– Хорошо, Карпик.

Вместе мы покинули кают-компанию. Карпик, чуть подволакиваялевую ногу, независимо шла впереди. Я смотрела на ее узкую спину и думала отом, что меня ждет еще не одно открытие, связанное с проницательностью Карпика.А ведь она, пожалуй, права насчет азиата. Ведь именно так выглядятпрофессиональные альфонсы. Миндалевидные глаза с червоточинкой – их непременныйатрибут. Их хорошо подретушированная визитная карточка.

А вообще ужин прошел в теплой и дружественной обстановке,ничего не скажешь.

И кто-то из тринадцати кротких доброжелательных пассажировподнимется на верхнюю палубу в одиннадцать.

Интересно, кто?..

* * *

Мы с Карликом вошли в бильярдную последними, и наш приходостался совершенно незамеченным, – не то что появление Клио в кают-компании. Двабратка уже вооружились киями и оседлали бильярдный стол. Они довольно эффектногоняли шары и искоса поглядывали на Клио, стараясь произвести впечатление.

Клио отнеслась к искусству братков более чем равнодушно: онапокуривала свою скандальную трубочку и снисходительно слушала мрачнохихикающего попа-расстригу. Очевидно, он рассказывал певице какой-то анекдотеци чувствовал себя наверху блаженства. Я устроилась в глубоком кожаном кресле, всамом темном углу бильярдной.

– Как тебе этот тип? – с ненавистью спросил у меняподошедший Вадик и кивнул головой в сторону толстяка.

– А что?

– Скажешь, у него больше шансов, чем у меня?

– Все зависит от того, кто он такой.

– Прощелыга-адвокат, я узнал у Васи.

Браво, Ева, своей проницательностью ты можешь поспорить снесовершеннолетней Карпиком, уроки психофизики, преподанные в свое времякапитаном Лапицким, не прошли даром.

– Что ты говоришь! – лениво удивилась я.

– Зовут Альберт Бенедиктович, надо же.

– Звучит гораздо более убедительно, чем “ВадикЛебедев”, ты не находишь?

– Пошла к черту, – огрызнулся Вадик и решительнонаправился к Клио и Альберту Бенедиктовичу, на ходу шевеля губами очевидно,проговаривал про себя засаленный скабрезный анекдот. Жаль, что я не успеласпросить Вадика, где же сам Вася, – он исчез сразу же после ужина.

Предоставленная сама себе, я внимательно разглядывалабильярдную. Пожалуй, именно ее можно было с полным правом назватькают-компанией. Стены бильярдной были обшиты красным деревом и увешанынесколькими вполне сносными картинами на морскую тему. В противоположном отменя углу, над тускло поблескивающей видеодвойкой, парил макет парусника.Отсюда он выглядел вполне респектабельно. Как и скромное фортепиано с закрытойсейчас крышкой или большие напольные часы с боем.

Бильярдная была довольно внушительных размеров, и бильярдныйстол занимал в ней отнюдь не центральное место. Скорее это можно было отнести когромному морскому глобусу, возле которого сейчас терлась Карпик в компании сазиатом Они были совсем близко, и я без труда услышала их разговор.

– – Найди мне, пожалуйста, Брайтон, – попросила Карпикюного альфонса.

– Брайтон-Бич, что ли? – судя по всему, тот не блисталособым интеллектом, но даже это не портило его.

– Да нет, – Карпик была сама кротость, – Брайтон,графство Восточный Суссекс. Я там училась два года.

– Надо же! И как тебе показался Восточный Суссекс?

– Отвратительное место. Меня зовут Лариса.

– А меня – Мухамеджан. – Обладатель экзотического имениулыбнулся Карпику самой обворожительной улыбкой, в мягкой полутьме бильярднойблеснули его крупные, восхитительно белые зубы.

– Очень приятно, но запомнить это будет трудно, –рассудительно сказала Карпик.

– Тогда можешь звать меня Мухой. Меня все так зовут.

– И твой друг тоже? – Вопрос Карпика был слишкомневинным, чтобы не разглядеть в нем подтекста.

– Друг? – Муха почувствовал подвох и насторожился.

– Тот, седой. С которым вы сидели за одним столом.

– Борис?

– Ага.

– Но тебе не стоит называть его Борисом. БорисИванович, так будет справедливо.

– А почему ты зовешь его Борисом? Он ведь почти старик.

Муха наморщил свой безмятежный лоб.

– Потому что мы компаньоны и работаем в одной фирме.Оргтехника и комплектующие для компьютеров. В общем, взрослые штуки, которымине стоит забивать голову таким милым девочкам, как ты.

– Да? – умница Карпик проницательно улыбнулась,подумав, очевидно, то же, что и я: Муха не может иметь отношения ни к какомубизнесу, кроме бизнеса определенного рода.

– Именно.

– Вообще-то все друзья зовут меня Карликом. Ты тожеможешь так меня называть, Муха. – Девчонка решила подружиться не только сомной, а юный альфонс Муха вполне сгодится в наперсники на первое время. – Яживу в двенадцатой каюте. А ты в какой?

– В двадцать третьей. Это по правому борту.

– С этим самым Борисом Ивановичем? – Карпик была саманевинность.

Муха ничего не ответил, а лишь легонько щелкнул Карпика поносу: много будешь знать – скоро состаришься. Со стороны они выглядели дажезабавно: писаный красавец Муха и дурнушка Карпик. Но, удивительное дело,красота одного и некрасивость другой замечательно друг друга дополнили. Насекунду они даже показались мне братом и сестрой, несчастными сиротками. Тыстановишься сентиментальной, Ева…

Из задумчивости меня вывел голос капитана. Прожженныйморской волк принялся объяснять сосункам-новобранцам план действий на ближайшиенесколько дней. Сосунки потягивали спиртное из низких стаканов и слушаликапитана вполуха. В конце концов, они заплатили довольно много денег, чтобыобойтись без утомительных инструкций. Общий пафос речи капитана “Эскалибура”сводился к следующему: завтра, в одиннадцать утра, судно снимается с якоря иуходит в открытое море. Перед уходом “Эскалибур” посетит пограничный наряд,такова морская практика, и ничего тут не попишешь. Все огнестрельное оружие,находящееся на борту, будет собрано в арсенале и опечатано, – до тех самых пор,пока корабль не прибудет в квадрат охоты (в этом месте капитан особенновыразительно посмотрел на братков, которые по-прежнему лениво катали шары,прерываясь только на кубинский ром). Переход займет два дня, о мерахбезопасности на корабле будет проведена дополнительная лекция. А второйпомощник сразу же после завтрака проведет ознакомительную экскурсию по основнымслужбам корабля. Завтрак по корабельному расписанию в восемь ноль-ноль,настоятельная просьба не опаздывать (в этом месте капитан особенно выразительнопосмотрел на Клио, которая по-прежнему попыхивала трубкой, прерываясь только наджин с тоником). На завтрак вас пригласят по радио. А теперь разрешите откланяться,господа хорошие.