Сергею Бережному и Андрею Черткову, которым знакомопространство грёз

Больше всего Кей не любил детей. Сказалось ли на этом егособственное детство в приюте «Новое поколение» на Альтосе, неизвестно. Как бытам ни было, он никогда не задерживался на одной планете больше девяти месяцев.На тех планетах, которые во время Смутной Войны прошли фертильную обработку ичестно служили поставщиками пушечного мяса для Империи, он не задерживалсяболее четырёх с половиной месяцев.

Кроме этого, Кей не любил, когда его убивали. Порой это былокрайне болезненно и всегда связано с немалыми тратами. А деньги Кею были нужны.Он любил свой гиперкатер – требующий дорогостоящего ухода, женщин – нетребующих столь многого, вина Империи и Мршанской ассоциации, запахи работыстарых клаконских мастеров и те удовольствия прочих рас, которые способенпонять и выдержать человек.

Сейчас две его антипатии сложились воедино. И самымнеприятным было не то, что его собирался убить ребёнок, из-за ребёнка и однимиз самых неприятных способов. Беда была в том, что Кей не успел оплатитьпродление аТана.

А это, как известно, фатально.

Номер гостиницы был достаточно жалок, чтобы не вызватьжгучего интереса грабителей, и вполне приличен, чтобы оградить Кея от мелкихворишек. Мальчишка, стоявший у его кровати, внешне подходил под вторуюкатегорию. Откуда он взял электронный ключ, чтобы открыть дверь, и нулификатордля блокирования сигнализации, оставалось загадкой. С оружием в его руке былопроще – алгопистолеты, оружие садистов и неудачников, стоят недорого.

– Давай мы поступим так, – отчаянно стараясь сохранитьспокойное лицо, предложил Кей. – Ты отведёшь ствол – и мы поговорим. Каксерьёзные люди.

Мальчишка заулыбался:

– Я несерьёзный.

Он действительно не выглядел слишком серьёзным – смуглыйчерноволосый пацан двенадцати-тринадцати лет. Весёленькая рубашка из розовогошёлка и короткие белые брюки придавали ему ещё более неопасный вид.

– Послушай, – вновь воззвал Кей. – Даже если ты выкинешьпистолет в окно…

Мальчик слегка нахмурился.

– Даже если ты выкинешь пистолет, я ничего не смогу тебесделать! Ты же видишь…

– Вижу.

– Я не могу разговаривать под дулом…

– А зачем мне с тобой разговаривать? – слегка удивилсямальчишка.

Мысленно Кей вознёс хвалу всем известным богам. Чем большесейчас будет сказано, тем меньше шансов, что гадёныш спустит курок. Убитьчеловека, с которым разговариваешь, не так-то легко, правда, Кей не был уверен,что это правило относится к детям.

– Ты ведь собираешься меня убить? – поинтересовался он.

Мальчик молча кивнул.

– Смерть от алгопистолета – самое страшное, что только можносебе представить. Поверь, я это знаю.

– Убивал? – заинтересовался мальчик.

– Меня убивали.

Пацан прищурился. Он явно понял.

– Так вот, – придавая голосу самый доверительный и дружескийтон, продолжил Кей, – если уж ты хочешь применить на мне эту мерзость, скажихотя бы, за что. Это не такая уж большая милость, верно?

– Верно, – неожиданно легко согласился мальчик. Подошёл к стоящемуу стены креслу, уселся в него, заложив ногу за ногу, пристроил пистолет наподлокотник. К сожалению, он ничем не рисковал. Кей валялся на кровати, голый исовершенно беспомощный. Тонкая серебристая паутина покрывала его тело, намертвоскрепляя с кроватью и стеной, у которой кровать стояла. Баллончик спрея мальчикпоставил на стол – словно собирался в случае необходимости повторить процедуру.

– Так чем я тебе насолил, дружок? – Кей осторожно, чтобытонкие нити не врезались в тело, повернул голову. – Ты грабитель? Поздравляю,ты талантлив. И удачлив. Я скажу тебе, где наличные и каков код карточки.Завтра мне надо улетать, так что искать тебя я не буду, а ваша полиция…

Лицо мальчика дрогнуло.

– Я не грабитель. И никуда ты не улетишь. Достаточно того,что ты прилетел.

На мгновение в номере наступила тишина. Потом Кей спросил –очень тихо:

– Кем была тебе эта девочка?

– Сестрой.

– Дружок, это просто несчастный случай. Я садился на полекосмодрома. Я сел в границах отведённой зоны.

– Но ты сел не в круге! Ты убил её – нарочно! Я знаю, что тысказал диспетчеру – «ненавижу детей, вечно эти маленькие сучки лезут под дюзы».Твою посадку видели многие – ты вильнул над полем, чтобы ударить Ленку лучом!

Голос мальчика стал тонким, срывающимся. И Кей с ужасомпонял – он взвинчивает себя. Взвинчивает, чтобы выстрелить.

– Я не видел её, поверь. Зачем мне нужно было…

– Ну да, ты танцевал в воздухе, – с презрением предположилмальчик.

Кей поперхнулся заготовленной фразой. Как объяснить этомумальчишке из трущоб, что он действительно танцевал? Как передать тяжестьпилотажного шлема, и голубизну вокруг, и невесомый корабль, которым ты стал?Гул гравитационных двигателей, потоки воздушных течений, опьянение полёта… Да,он танцевал. И не смотрел на бетонную равнину, на которой девчонка, давшаямелкую взятку охранникам космопорта, ждала его корабль, чтобы первой подбежатьк люку, предложить самые дешёвые на планете наркотики, себя в качестве гида –или просто себя…

Он танцевал. И гравилуч скользнул по девчонке, втирая её вбетон, превращая в кровавую пыль, в то серо-бурое пятно, которое он увидел,выйдя из корабля.

– Мальчик, у меня барахлил автопилот. Я взял управление, нокорабль при этом качнуло…

– Ты врёшь, – безжалостно сообщил мальчишка. – Все в портузнают – твой катер в полном порядке.

Он взял пистолет, аккуратно снял его с предохранителя иподошёл к кровати.

– Слушай, – ощущая ледяной холодок на коже, сказал Кей. – Уменя аТан. Ты не сможешь меня убить насовсем, понимаешь? Я вернусь и сделаю стобой такое, что алгопистолет покажется лишь избавлением.

– Ты врёшь, – едва заметно заколебался мальчишка.

– Нет. Ты видишь моё тело – на нём ни царапины. Люди моейпрофессии так не выглядят. Я оживал месяц назад, понимаешь?