Наконец, тварь судорожно дёрнулась впоследний раз иобмякла. Мои пальцы бессильно разжались. Яотпустил стекло иповалился набок— прямо навонючий мусор.

Вголове звенело, сердце колотилось вгорле. Тёмный четырёхугольник неба расплывался вглазах. Мне показалось, что яслышу далёкие тревожные голоса. Тугая струна вгруди сыто вздохнула исмолкла.

Японял, что снова умираю.

—Парень! Парень, тыжив?

Кто-то бесцеремонно потряс меня заплечо, азатем перевернул наспину. Тело пронзила такая боль, что яневыдержал изастонал.

—Онвесь вкрови! Тварь ему живот распорола!

—Тащите его кфонарю!

Япочувствовал, что меня поднимают икуда-то несут.

—Держись, парень! Слышишь? Сейчас ятебя подлатаю!

Яуслышал треск рвущейся ткани ибессмысленно уставился втёмное ночное небо. Прямо надо мной вчёрной пустоте висел светящийся шар. Желтоватый свет резал глаза, нозакрыть ихянемог. Небыло сил.

Снова треск. Кожу наживоте облизал холодный ветер. Азатем горячие руки сильно надавили прямо нарану. Ясогнулся отболи, исветящийся шар уплыл всторону.

—Терпи!

Наживот словно высыпали полный совок горящих углей. Ядёрнулся, нокто-то придавил мои плечи кземле.

—Ноги ему держите!

Меня придавили кземле. Вживоте полыхало пламя, оно сжигало меня заживо. Губы пересохли, ядаже заорать немог. Вгруди что-то клокотало ибулькало.

Это продолжалось целую вечность. Новот боль ослабела, иякое-как втянул всебя холодный ночной воздух.

—Хорошо! Отпускайте!

Тяжесть вплечах исчезла, ношевелиться янемог. Небыло сил.

—Что стварью, Захаров?— спросил кого-то уверенный мужской голос.

Наверняка этот человек привык командовать. Вего голосе слышались сила ивласть.

—Сдохла, Жан Гаврилович! Онеёстеклом зарезал.

Это уже другой голос. Онзвучит моложе, исловно оправдывается.

—Учитесь, дебилы! Парнишка водиночку справился смагической тварью! Авыместность нормально отсканировать неможете! Виктор, почему тварь проскочила?

—Жан Гаврилович, тварь прямо наМарию кинулась!

Жан Гаврилович, надо же! Похоже, уего родителей неплохое чувство юмора.

Парня перебил женский голос— твёрдый ичуточку презрительный. Правда, ясумел расслышать внём испуг.

—Жан Гаврилович, это была тварь пятого уровня! Яеле успела защиту поставить, аона крутнулась— иобратно вподворотню!

—Помолчите, баронесса!— нетерпеливо оборвал еёголос командира.— Десять суток ареста всем! Исрассвета дотемноты будете уменя отрабатывать взаимодействие набоевом дежурстве. Апосле отбоя— драить казарму! Никаких увольнительных!

Баронесса? Необычное прозвище. Ноэтой девушке оно наверняка подходит. Судя поголосу, унеё манеры настоящей аристократки.

Ноочём они говорят? Какая тварь пятого уровня, какие боевые дежурства?

Где явообще?

Ячуть повернул голову, исветящийся шар снова появился. Это был фонарь, инаэтот раз японял, вчём его странность.

Фонарь просто висел ввоздухе.

Яприподнял голову.

—Очнулся? Ну, парень! Повезло тебе! Тыгде живёшь?

Надо мной склонилось незнакомое усатое лицо. Усы подстрижены коротко, аккуратно. По-военному. Иформенный берет наголове— малиновый ссиним кантом. Всвете фонаря блеснула кокарда ввиде молнии.

—НаРжевке,— выдохнул я.

Голос был чужой— тонкий ихриплый. Нояэтому неудивился. Горло пересохло иболело, словно его скребли наждаком. Странно, что явообще смог что-то сказать.

Япошевелил сухим языком ипопытался сглотнуть слюну.

—На, попей!

Кмоим губам прижалось горлышко фляги. Сладкая холодная жидкость потекла прямо врот. Ясделал несколько глотков, затем опомнился изамотал головой.

—Нельзя!

Яхотел объяснить ему, что при ранении вживот нельзя пить, носил надлинную фразу нехватило.

Впрочем, военный понял меня.

—Всё впорядке, пей! Раны ятебе затянул, только крови тыпотерял много. Тебе сейчас нужно пить, ипокой. Так где тыживёшь?

—НаРжевке,— повторил я.

Военный озадаченно посмотрел наменя.

—Надачах, что ли? Тыукого служишь? Фамилию назови!

—Смирнов.

—Непомню такого. Чиновник, или изблагородных?

Уменя хватило сил удивиться. Нотут вмешалась девушка, которую военный называл баронессой.

—Жан Гаврилович, даэто жебродяга! Смотрите, вкакие лохмотья онодет! Наслугу совершенно непохож.

—Что тыпомнишь?— продолжал допрашивать меня Жан Гаврилович.— Как тысумел убить магическую тварь?

—Ничего непомню,— ответил я.— Как-то всё перемешалось.

—Понятно,— сдосадой кивнул Жан Гаврилович.— Только этого мне нехватало!

Одним лёгким движением онподнялся наноги.

—Захаров! Подгони машину.

Жан Гаврилович достал изкармана ключи ибросил ихневысокому толстячку. Тот ловко поймал налету звенящую связку.

—Лопухин! Скажи городовым, чтобы упаковали тварь, идостань носилки! Забираем парня ссобой. Похоже, тварь его заразила.

—Вызовите врача,— сказал я, приподнимаясь налоктях.

—Будет тебе врач,— без улыбки сказал Жан Гаврилович.— Тысерьёзно влип, парень.

* * *

Граф Валерий Васильевич Стоцкий вернулся симператорского приёма далеко заполночь.

Водитель остановил лимузин возле парадного крыльца. Начальник охраны лично распахнул широкую дверцу машины.

Недавно графу Стоцкому исполнилось сорок. Несмотря наэто, онбыл подтянут ихудощав, словно балетный танцор.

Выйдя излимузина, граф холодно посмотрел наначальника охраны.

—Что случилось, Виктор?

Начальник охраны был наголову выше графа, нопод тяжёлым взглядом сжался, словно провинившийся мальчишка.

—Беда, ваше сиятельство! Излаборатории оборотень сбежал!

Граф достал изкармана телефон взолотом футляре. Провёл пальцем поэкрану— семь пропущенных.

Чёртовы приёмы, накоторых полагается отключать звук!

Император считает, что ничего важнее его общества быть неможет!

—Как это произошло?— спросил граф.

—Внезапное превращение. Охранник принёс ему еду, аоборотень завизжал иполоснул беднягу погорлу. Затем вырвался изклетки, убил лаборанта ивыскочил впогрузочную дверь. Ребята как раз разгружали машину отмастера Казимира.

—Где сейчас оборотень?— неповышая голоса, спросил граф.