Очень трудно писать«правильные» вещи. У всех, а я не исключение, срабатывает встроенная защита отскучной и навязываемой правильности. Не случайно в героях разбойник Робин Гуд,а не ноттингемский шериф, дружно поем о Степане Разине, Пугачеве, Кармалюке ипрочих преступниках, а не о тех, кто наводил порядок и тащил страну кпрогрессу.

К тому же, как я сам писал в своем учебнике для желающихстать писателем: «Всякая правильность угнетает». Можете объяснять это чемугодно, но это факт. Потому антиутопии всегда популярнее утопий, а всереволюционеры и бунтари, всякий раз заливающие страну кровью и отбрасывающие ееназад, симпатичнее, чем любая власть, а книг о них, революционерах, –море.

Всем вам (увы, и мне) намного симпатичнее прилежных ученикови студентов те орлы, что ничего не знают, а экзамены сдают благодаряневероятным хитростям. Мы даже закрываем глаза, что потом эти «специалисты»строят нам дома, что рассыпаются, и самолеты, что разваливаются, это онирассчитывают прокладку водопроводных труб так, что те лопаются при первом жеморозе… а уж в больницу так вообще стремно, когда вспомнишь, что те, непосещавшие лекций, не отличают печень от аппендикса. И обязательно забудут вживоте скальпель, тампоны и перчатки. Ха-ха, еще и будут рассказывать о такомприколе! И всем, давайте скажем честно, будет весело. Только не вам, пациенту.Возмечтаете попасть к недавнему зубриле.

В обществе всегда востребованы пародии, приколы, высмеиванияи вообще любое оплевывание существующего или предлагаемого к осуществлению.Простые люди, которые очень даже простые, в баймах играют за Тьму, за орков,вампиров, оборотней, гангстеров, за Хаос, а в «Ну, погоди!» сочувствуют,понятно, волку. Любому писателю в миллион раз легче писать «Долой!», чем предложитьчто-то взамен. И трудно, и… невыгодно. Заплюют.

Но, как ни проще: «Долой учебу, лектора – на мыло!»,все-таки преподавать надо. Как в школе, вузах, так и везде. Говорить прописныеистины тоже надо: большинство о них не слышали, но, робин гуды хреновы, заранееворотят носы. Тем более надо говорить те истины, которые еще не истины, астанут ими потом, попозже. Когда «внезапно» настанет Новый Мир, но дверь дляабсолютного большинства окажется уже игольного ушка.

Девяносто девять из ста об этой книге снова скажут, как опоследней стадии маразма, о том, что Никитин пишет все хуже и хуже, это я слышууже лет пятнадцать, словом, пусть говорят. Роман рассчитан на тот единственныйпроцент, входящие в который в состоянии пройти, если подготовятся, Великий Отсев.Ради этих людей книга и сделана.

Потому что, человек старой школы, я хотел бы студентовпобольше, а бездельников в подворотнях – поменьше.

P.S. Кстати, новый сайт, где собираются те, кто планируетвойти в сингулярность, здесь: www.transchelovek.ru

Юрий Никитин

Я – сингуляр!

Жара, асфальт плавится. У всех бутылки с пепси, мороженоеили холодное пиво. Молодая женщина в очень коротких шортиках и маечке соткрытым животом идет навстречу, лицо в жутких кровоподтеках, плечиобезображены синяками, живот в желтых пятнах уходящих кровоподтеков, даже ногисмахивают на леопёрдьи из-за россыпи темных пятен.

Улыбнулась горделиво-смущенно, заметив мое внимание, прошламимо, подав красиво очерченную грудь вперед и подтянув живот. Я проводил еевзглядом, а она, чувствуя, что мужчина повернул голову, подтянула задницу идразняще поиграла на ходу ягодицами. От обеих выпуклых половинок темно-сизыепятна опускаются плотным роем почти до колен.

Совсем недавно женщина с такими кровоподтеками стеснялась бывынести ведро к мусоропроводу, неважно, как заработала фонарь под глазом, атеперь все понимают: пятна на морде – уколами геля морщины растирает, на пузе ибоках – жир сгоняет, ноги – ну, понятно, борьба с целлюлитом идет всерьез…

Фонари под глазами современной женщины – знак качества:следит за собой, не опускается.

Я вздохнул, меня ждет Лариска, да и вообще-то я асексуал. Покрайней мере, по убеждениям. Лариска – мой герлфренд. «Мой» в современномпрочтении значит, что в спорных случаях: с кем пойти и с кем лечь – отдаетпредпочтение мне. А так вообще-то смотрит по сторонам, как и всякая нормальнаяженщина в поисках лучшего шанса. Лучший шанс для женщины по-прежнему, несмотряна всю их раскрепощенность, все-таки в лице солидного и надежного мужчины.

Для мужчины лучший шанс все тот же: найти поляну с толстымии жирными мамонтами и выкопать ловчую яму у стада на дороге, для женщины –найти умелого добытчика. В звериной шкуре и с дубиной или в костюме и припортфеле – без разницы, суть не меняется, мир все тот же. А что женщина сейчасработает и хорошо получает, дескать, мужчина вообще не нужен, – защитнаяреакция тех, кого самцы избегают.

Лариска из тех, кого не избегают. Еще как не избегают.

Я остановился на пороге студии, щурясь, впереди слишкомпестрое, цветное, а человеческие фигурки пародийные: слишком длинные волосы умужчин, лишь у двоих убраны в женские косы, серьги в ушах, как у цыган, цепочкина шеях… Помещение, похожее на ангар для крупногабаритных вертолетов, залитоярчайшим светом мощных ламп, воздух горячий и пропитанный запахами дорогойкосметики, духов, дезодорантов и пота.

Лариска под двумя лампами запрокинула лицо. Жгучий светвыжигает тени, гримерша тщательно удлиняет разрез глаз, прямо Клеопатру рисует,наращивает такие мощные ресницы, что на них можно положить карандаш фирмы«Зомлер».

– Привет, – сказал я всем.

Мужчины поприветствовали кислыми улыбками, кто-то вообщепосмотрел недружелюбно. Лариска распахнула глаза в испуге и удивлении.

– Что, уже?.. Опаздываем?

– Это я на полчаса раньше, – успокоил я. –Работу закончил, решил тебя подождать здесь.

Гримерша сказала строго:

– Не разговаривайте. Рот будет как у лягушки.

Ее пальцы накладывали на губы Лариски толстые слои пурпурнойкраски.

– Молчу, – сказал я.

– Не дергайся, – велела она Лариске, –последний штришок.

Пока рисовала, я молча любовался своей герлфрендой.Воплощение мужских грез: роскошная блондинка, мощный приподнятый бюст и осинаяталия, что вырастает из крутых бедер. Зад, естественно, вздернут, ноги стройныеи такие длинные, что, когда подходишь сзади, причинное место оказывается точнона нужной высоте, с ума сойти, это не привычное состояние, когда женский зад науровне твоих колен, и потому древний инстинкт в тех случаях просто позевывает.

Невинное кукольное личико без единой мысли, всякого приводитв восторг, как же – резиновая кукла, но живая, с ума сойти! Высокие брови,огромные голубые глаза иногда становятся синими, пухлый рот одни называютдетским, другие – чувственным, белая девичья шея и глубокий вырез платья, чтовсегда оттопыривается, и потому, если кто смотрит на уровне выреза, видитвыступающие аппетитные вершинки белоснежных холмиков, а кто заглядывает чуточкусверху, зрит и розовые кружки, увенчанные, как говорят, сладкими ягодамиземлянички.