Люша время от времени поднимался и говорил тост, все дружновздымали бокалы и рюмки, у кого что, чокались над серединой стола, пили и сноваели, ели, ели. Хотя если вправду, то и у меня разгорелся аппетит: готовитВасилиса классно, умеет раздразнить так, что уже не возражаешь, когдазаботливые женские руки наполняют тебе тарелку, если, конечно, еда безвыпендренов.

Когда подали сладкое, я поспешно съел огромный клинторта, – кусочек, всего лишь крохотный кусочек, – запил чем-тосладким в бокале, пищевод попробовал не пропустить, но, слава богу, сдался ипринял. Я поднялся, Лариска спросила одними губами:

– Пописать?

– Постою на балконе, – пояснил я. – Жарко ужочень.

Оба дружка с облегчением вздохнули, а тот, который и безтого жмется к Лариске, задышал чаще. Я вышел на балкон, прохладный воздух каксухой тряпочкой провел по раскаленному лицу, капли пота тут же исчезли. Закатполыхает на полнеба, торжественно и ярко, как подсвеченный мощными прожекторамикрасный занавес из плюша. Плечи передернулись, почему-то подумалось про конецспектакля, но как же так, мы еще живы…

Я поспешно отвернулся, посмотрел в комнату. Люшин однокашникприжался к Лариске, его толстые губы шлепают по ее уху, втолковывает что-то, арука уже не на талии, а ниже, много ниже. Под столом не видно, но, похоже,убедился, что Лариска трусики не носит, вон как весь воспылал, морда красная,сопит, а Лариска, к моему удивлению, принимает эти знаки внимания с поощряющейулыбкой, словно он режиссер или продюсер.

Ей в самом деле надо спешить, подумал я с сочувствием. Еслиженщины выйдут на улицы голыми, исчезнет последнее сладкое чувство нарушениязапретности. Сейчас, когда все хоть как-то да прикрыты, преимущество у тех, ктоумеет показать вроде бы нечаянно сиськи или тщательно подготовленные кпросмотру половые губы.

На Тверском бульваре, между Литинститутом и Некрасовской,открылась фирма, где быстро организовали курсы, как женщине умело подать себя вбыстро меняющихся современных условиях. Энергичные преподаватели объясняют, чтовнимание мужчин нужно приковывать не только, когда поднимаетесь без трусиков полестнице или наклоняетесь, чтобы завязать кроссовки. В современной жизни дляуспешного продвижения по службе просто необходимо освоить двадцать четыреспособа сидения в кресле… Кстати, при возможности выбора нужно садиться в самоенизкое, тогда не придется даже изощряться, чтобы показывать сидящему напротивинтимную прическу или красиво приподнятый лобок. А если сочтете нужным, то,меняя положение ног, можно умело демонстрировать не только губы, но и клитор –это в зависимости от значительности собеседника, степени расположенности к немуи массы других факторов, ну вы понимаете… В этом квартале, учтите, дамы, кпластической коррекции клитора прибегли на триста семьдесят процентов большеклиенток, чем в прошлом, учтите это со всей серьезностью!.. Если такие деньгивложены в пластические операции половых органов, то, как вы понимаете, этиженщины горят понятным желаниям демонстрировать результаты… Спешите, спешите!Мир жесток, конкуренция усиливается.

Люша поднялся с полным фужером, я поспешно отвернулся, чтобыон не встретился со мной взглядом и не позвал за стол. Закат чуть померк, но внебе, пока еще темно-синем, ярко сверкает начищенный медяк луны. Если хорошоприсмотреться, можно различить все те знаки, что и на монете. Облака уже необлака, а горы из красноватого снега, их неспешно передвигает небесныйГольфстрим, и те медленно истаивают, гордые вершины размываются и проваливаютсяв красновато-фиолетовые недра.

Луна наливается светом все ярче, и, когда незаметнонаступила настоящая ночь, сверху полился призрачный и недобрый свет. Я сразуподумал о вурдалаках, упырях, выкапывающихся из могил покойниках, которыхпринято называть по-западному зомбями, а те подцепили это словечко у дикареймамбо-юмбо, что вообще-то тоже зомби.

…возвращаюсь в марсианский городок после прогулки поокрестностям, а там на столе у руководителя лежит сообщение с Земли. Мол,руководством полетов решено признать нецелесообразность туристического бизнесана Марсе. С сего дня и следует отменить полеты всех, кто не работает научнымсотрудником.

Директор научного городка, академик Иванов, посмотрел наменя с нескрываемым злорадством.

– Ну вот и закончились ваши прогулки… Большебездельники не ступят на Марс!

Я развел руками.

– Дело ваше. Жаль только, что сокровища Тускубаостанутся не поднятыми на поверхность.

Он фыркнул, потом насторожился.

– Что за Тускуб?

– Отец Аэлиты, – сообщил я любезно.

– Какой такой Аэлиты?

– Которую драл наш бравый инженер Лосев, – поясниля злорадно. – Он хоть никакой не академик, а только инженер, но наделалшороху побольше всяких академиков Ивановых, Петровых и даже Сидоровых.

Он наконец что-то вспомнил, судя по кислой роже,презрительно фыркнул.

– А-а, вы про эту ерунду. Никаких аэлит и тускубов небыло.

– Жаль, – сказал я. – Правда, сокровища есть.

Я вытащил из кармана и бросил на стол брошку. Ивановуставился на нее с недоверием, но Петров и Сидоров, более непосредственные,наклонились, Петров вообще взял в руки, начал рассматривать.

– Это металл, – сказал он, – но ничего невесит. Или не металл вовсе… Но какая дивная роспись… гм… скифская? Атланты?Гондвана?.. Или из руин Лемурии?

Иванов фыркнул:

– Ерунда, сляпано на Земле в Люберцах. Руками китайцев.

– Сделайте анализ, – подсказал я. – Еслиокажется, что этой штучке пара миллионов лет…

Петров сказал бодро:

– Это мигом! У нас все готово.

Пока я снимал скафандр, он колдовал у приборов, возле неготолпились молодые ученые. Наконец раздался общий вопль изумления, послышалиськрики, что надо проверить еще раз, это же невозможно, снова вопли, еще раз, акогда я сидел и отогревался чаем, ко мне на полусогнутых подошел сам Иванов,глаза квадратные.

– Что, – прохрипел он блеющим голосом, – чтоэто… за…

Я мягко улыбнулся.

– Каков возраст?

– Двести миллионов лет! – прохрипел он. – Ноэто невозможно!

– Тогда, – предположил я мудро, – творенияприроды? Ну, там ветры выдули, воды источили… когда-то была вода?

Он помотал головой:

– Нет! Это не дело рук природы.

За его спиной выстроились все ученые научного городка исмотрели на меня умоляюще преданными глазами. Я неспешно допивал чай, а онитерпеливо ждали. Наконец я отставил чашку и сказал утомленным голосом:

– Ну, вообще-то там этих вещей много…

Кто-то из-за спины вскрикнул жадно: