– Честное слово, зуб совсем не болит, – с тоской произнесламисс Сейнсбери Сил.

– Чепуха. Вы сами говорили, что прошлой ночью почти несмыкали глаз от боли.

– Да, но теперь нерв, возможно, по-настоящему умер.

– Тем больше причин идти к дантисту, – твердо отозваласьмиссис Болито. – Мы всегда откладываем такие визиты, но это трусость. Лучшенабраться смелости и разом с этим покончить!

Казалось, с губ мисс Сейнсбери Сил вот-вот сорвутся слова:«Еще бы – ведь это не ваш зуб!» Но вместо этого она сказала:

– Очевидно, вы правы. К тому же мистер Морли оченьвнимателен и никогда не делает больно.

Заседание совета директоров прошло гладко. Доклад былхорошим – так сказать, без единой фальшивой ноты. Однако чуткий мистер СэмюэлРотерштейн уловил кое-какие нюансы в поведении председателя.

Один-два раза в его голосе слышались резкие нотки, явно несоответствующие происходящему.

Возможно, какая-то тайная тревога? Но Ротерштейн никак немог связать тайную тревогу с Элистером Блантом – человеком, лишенным эмоций,британцем с головы до пят.

Правда, существует еще такая вещь, как печень… Время отвремени она беспокоила мистера Ротерштейна. Но он никогда не слышал, чтобыЭлистер жаловался на печень. Здоровье Элистера было таким же крепким, как егомозг или финансовая хватка. И это вовсе не показное – он в самом деле былздоровым человеком.

Тем не менее председатель сидел, подпирая рукой подбородок –необычная для него поза, – а пару раз провел ладонью по лицу. К тому же иногдаон выглядел рассеянным…

Они вышли из зала заседаний и направились вниз по лестнице.

– Вас подвезти? – спросил Ротерштейн.

Элистер Блант улыбнулся и покачал головой:

– Меня ждет мой автомобиль. – Он взглянул на часы. – Я невозвращаюсь в Сити. – Блант сделал небольшую паузу. – Дело в том, что мнепредстоит свидание с дантистом.

Тайна была разгадана.

Эркюль Пуаро вышел из такси, расплатился с водителем ипозвонил в дверь дома 58 по Куин-Шарлотт-стрит.

Вскоре ему открыл мальчик в униформе посыльного, свеснушчатым лицом, рыжими волосами и комично-серьезным видом.

– Мистер Морли? – осведомился Эркюль Пуаро.

В глубине его души таилась надежда, что мистера Морликуда-то вызвали, что он неважно себя чувствует или просто сегодня не принимаетпациентов. Но надежда не оправдалась. Мальчик отошел в сторону, Эркюль Пуарошагнул через порог, и дверь закрылась за ним с беспощадностью неминуемойсудьбы.

– Ваше имя, пожалуйста, – сказал мальчик.

Пуаро сообщил свое имя, дверь с правой стороны холлараспахнулась, и он вошел в приемную.

Комната была меблирована неброско, но со вкусом, однакоЭркюлю Пуаро она показалась невероятно мрачной. На полированном столике подшератон[2] были аккуратно разложены газеты и журналы. На буфете в стилехепплуайт[3] (разумеется, тоже копия) стояли два шеффилдских канделябра исеребряные безделушки, а на каминной полке – бронзовые часы и две бронзовыевазы. На окнах висели синие бархатные портьеры. Обивка стульев была в красных птицахи цветах в стиле эпохи Иакова.[4]

На одном из стульев сидел джентльмен с военной выправкой,свирепого вида усами и желтоватым лицом. Он уставился на Пуаро так, как обычносмотрят на зловредное насекомое. Казалось, он сожалеет об отсутствии не столькооружия, сколько пульверизатора с ядовитой жидкостью. «Поистине, – подумалПуаро, глядя на него с не меньшим отвращением, – некоторые англичане такнеприятны и нелепы, что их бы следовало избавлять от жизненных невзгод прирождении».

Наконец джентльмен с военной выправкой схватил со стола«Таймс», повернул свой стул так, чтобы не видеть Пуаро, и углубился в чтение.

Пуаро выбрал «Панч» и начал его просматривать, но ни одна изшуток не казалась ему забавной.

– Полковник Эрроубамби, – вызвал вернувшийся мальчик и сноваудалился вместе с сердитым джентльменом.

Пуаро размышлял, может ли в действительности существоватьстоль странная фамилия, когда дверь открылась, впустив молодого человека леттридцати.

Покуда вновь пришедший стоял у стола, нервно перебираяжурналы, Пуаро искоса поглядывал на него. «Весьма неприятный и опасный на видмолодой человек, – думал он. – Выглядит так, словно хочет кого-то прикончить».Во всяком случае, он походил на убийцу куда больше, чем любой из настоящихубийц, которых Эркюль Пуаро арестовал в течение своей карьеры.

Мальчик открыл дверь и произнес в пространство:

– Мистер Пирер.

Поняв, что на сей раз вызывают его, Пуаро поднялся. Мальчикпроводил его в заднюю часть холла и за угол к маленькому лифту, поднявшему ихна третий этаж. Пройдя по коридору, мальчик открыл дверь, ведущую в маленькуюприемную, постучал в другую дверь, открыл ее, не дожидаясь ответа, и шагнулназад, пропуская Пуаро.

Войдя, Пуаро услышал звук льющейся воды, обернулся и увиделдоктора Морли, с профессиональным удовольствием моющего руки в умывальнике настене.

В жизни даже величайших людей бывают унизительные моменты.Говорят, что никто не является героем в глазах собственного слуги. К этомуможно добавить, что очень немногие бывают героями в собственных глазах, посещаядантиста.

Эркюль Пуаро с болью в душе осознал этот факт.

Он всегда был хорошего мнения о себе, считая, что во многихотношениях превосходит других людей. Но сейчас Пуаро был не в состоянии ощущатьпревосходство ни в каком отношении. Его боевой дух опустился до нулевойотметки. Он был самым обыкновенным человеком, смертельно боящимсязубоврачебного кресла.

Завершив профессиональное омовение, мистер Морли заговорилстоль же профессиональным, ободряющим тоном:

– Сейчас не так тепло, как должно быть в это время года,верно?