Медсестра Уильямс пригласила меня в кабинет, открыластеклянный шкафчик, извлекла оттуда градусник, чтобы измерить мне температуру,а через минуту проверила результат.

— Как я и думала.

— Я больна?

— Полагаю, это тяжелый случай синдрома невыполненногодомашнего задания. По весне так просто поветрие подобной заразы.

— Но я чувствую себя ужасно!

— Думаю, тебе просто нужно спать по ночам.

— А я думаю, мне нужно домой, — прохрипела я. — У меня болитживот, голова, да и горло саднит.

Всю эту тираду я произнесла в нос, словно он был заложен.

— Мы не можем освободить тебя от занятий, раз у тебя неттемпературы, — заявила медсестра, убирая термометр в стеклянный шкафчик.

— А вы о профилактике ничего не слышали?

— Ты выглядишь так, словно не выспалась. Ладно, тебе нужнополучить разрешение от директора.

Здорово. Первое препятствие было взято. В кабинет директорая вошла с запиской от медсестры Уильямс и с порога начала чихать и кашлять.

— Надо же столько болеть! — проворчал он, уставившись в моеличное дело. — Все нормы превышены. Сто тридцать дней из ста сорока.

— Может быть, еще один день станет волшебным?

— Да, выглядишь ты ужасно, — сказал он и подписалосвобождение от уроков.

— Спасибо, — саркастически произнесла я.

Такая степень убедительности мною даже не планировалось.

— Мне очень жаль, Рэйвен, — сказала мама, выводя свойвнедорожник на подъездную дорожку. — Мне до смерти неохота оставлять тебя одну,но необходимо быть на встрече, которая назначена уже давно.

Она довела меня до двери и обняла, перед тем как я вошлавнутрь.

— Мне уже лучше, — успокоила я ее.

Я закрыла дверь и, как только увидела, что мама отъехала,подхватила свои обычные вампирские детекторы, то есть чеснок и складное зеркальце,принадлежащее Руби из туристического агентства «Армстронг», и отправиласьпрямиком к Тревору.

Неудивительно, что вампиры не рискуют высунуться на дневнойсвет. Я мечтала о благодатной тени деревьев, тенистых облаках и с нетерпениемждала, когда воцарится приятная вечерняя мгла, поскольку успела вконецизмучиться под жарким солнцем, опалявшим мою бледную кожу, пока добралась додома Митчеллов. Напротив большого гаража, рассчитанного на четыре машины, былприпаркован пикап с надписью «Фергюсон и сыновья». Я прислонила велосипед кбоковине крытого крыльца и позвонила в дверь. Ответа не последовало, и япозвонила снова.

Неожиданно из гаража вышел невысокий пожилой мужчина состремянкой в руках.

— Привет, мистер Фергюсон, — окликнула я знакомого маляра. —Тревор дома?

Пожилой работник посмотрел на меня не без удивления.

— Это я, Рэйвен, — сказала я и сняла очки.

— А, Рэйвен, привет. Почему ты не в школе?

— У нас обеденный перерыв.

— Вот уж не знал, что вас, школьников, теперь распускают наобед по домам. Давно это, конечно, было, но в мое время ничего подобного никомуи в голову не приходило. Вот, как сейчас помню...

— Знаете, я бы с удовольствием все это послушала, но боюсь,что у меня не так много времени.

— Я только что отправил своих сыновей за обедом. Знать бы,что ты придешь... — вежливо начал он.

— Это очень любезно, правда, но мне позарез нужно увидетьТревора.

— Не лучший денек ты для этого выбрала, это уж точно. Он усебя в спальне, с рассвета не вставал.

С рассвета? Что бы это значило?

— Ладно, я только на минуточку, — сказала я, норовя бочкомпройти мимо него к гаражу.

Мистер Фергюсон поставил лестницу.

— Рэйвен, туда нельзя.

— Но почему? Мне ведь нужно, — жалобно промяукала я.

Конечно, откуда ему знать, что я занималась спасением всегоЗанудвилля?

— Не положено. Я на работе. Это было бы нарушениемконтракта.

Ха! Подумаешь, контракт! Похоже, тут много чего придетсянарушить. Я скорчила самую умильную щенячью физиономию, которая всегда помогаламне, когда нужно было отпроситься у папы погулять допоздна, но старикашка наэтот фокус не поддался.

— Митчеллы будут дома после пяти.

— Тогда загляну попозже, — ответила я. — Рада былаповидаться.

Я прошла к велосипеду, в то время как мистер Фергюсоннеуклюже тащил лестницу к своему пикапу. Зная, что он останется стоять ко мнеспиной всего несколько секунд, я стремительно нырнула в гараж, проскочила мимоантикварного «бентли», открыла дверь, ведущую в хозяйственные помещения, ишмыгнула туда. Там пахло свежей краской. Пробегая через кухню, я увидела, чтоона только что была окрашена в ярко-желтый цвет. Мистер Фергюсон постарался наславу. Только бы он не проболтался насчет того, что видел меня.

Я припустила вперед, к большому холлу.

В доме Тревора мне довелось побывать лишь единожды, на днерождения, когда ему стукнуло пять, и лишь по той причине, что он пригласил всюнашу детсадовскую группу. Мои родители всю дорогу твердили, что будто бы, когдаони выросли и посещали дома, в которых бывали в детстве, им казалось, что этиздания стали меньше. Может, оно и так. Если в детстве дом Тревора казался мнезамком, то сейчас — всего лишь огромным особняком. Мистер Митчелл владелполовиной Занудвилля, а жизнь миссис Митчелл состояла из постоянных походов запокупками и демонстрации их результатов.

Чего стоил один только огромный холл, потолок которогонаходился на высоте третьего этажа! Две белоснежные лестницы, полукругомобвивавшие внутренний фонтан, вели на мраморный балкон. Слева находиласьпросторная столовая, где красовалась люстра с хрустальными подвесками, похожимина застывшие слезы, и стеклянный стол с дюжиной бежевых стульев в льняныхчехлах.

Стиль почти тот же, что и в гостиной столь дорогого мнеособняка, только, конечно, без паутины. Справа находилась гостиная площадью свесь мой дом. Она была украшена произведениями африканского искусства. Однихстатуй богини плодородия, торчавших тут, хватило бы на то, чтобы оплодотворитьвсю нашу страну.

Мне вспомнилось, мама оставила меня на этом самом месте,когда мне было пять лет. Проходили часы, а мои сверстники и сверстницы,хихикая, бегали вокруг и не обращали на меня никакого внимания, словно менявообще там не было.

Наконец нас позвали наружу, на большущий, с футбольное полеразмером, двор Митчеллов, где уже дожидались клоун, карусель и пони. Я сидела всторонке, в патио, глядя, как другие ребятишки поют, танцуют и катаются, в товремя как Тревор открывал один прекрасно упакованный подарок за другим. Тутбыли «Горячие колеса»[2], конструкторы «Лего», футбольные мячи и тому подобное.Наконец миссис Митчелл вручила ему черную коробку, упакованную лично мною.