Причину Питер обнаружил, когда они приблизились к нему: всеколеса кемпера были спущены. На спущенных колесах он действительно чуть ли нелег днищем на землю, но как можно было сразу проколоть все колеса? Кто-тозасыпал дорогу шипами? Или стеклом?

Питер взглянул на Мэри, но та не отводила глаз от зеркалазаднего обзора.

— Если бы это мы положили мешок с «травкой» под запаску, —говорила она, — если бы «травка» принадлежала нам, тогда с какой стати Питерстал бы вынимать запаску? Вы же это понимаете? Я хочу сказать, он мог быдобраться до инструментов, не вынимая запаски, просунул бы руку между ней ичемоданом.

Они проехали мимо кемпера. Боковая дверь закрыта, но защелкаоткинута. Лесенка выпущена. А у нижней ступеньки лежала в пыли кукла. Ветерокиграл ее платьем.

Глаза Питера закрылись. Он не мог сказать наверняка, закрылли он их или они закрылись сами по себе. Невелика разница. Думать он мог лишьоб одном: патрульный проскочил мимо потерпевшего крушение кемпера, словно и незаметил его… или как будто уже знал, что он тут стоит.

На ум пришли слова старой песенки: «…Здесь что-то случилось…сказал бы кто, что именно…»

— Мы же не кажемся вам глупцами? — гнула свое Мэри. Кемперначал уменьшаться в размерах… как ранее уменьшалась в размерах «акура» Дейдры.— Или обкурившимися? Вы же не думаете, что мы…

— Заткнись. — Коп говорил тихо, но, чтобы услышать злобу вего голосе, музыкального слуха не требовалось.

Мэри сидела, наклонившись вперед, вцепившись пальцами вметаллическую сетку. А тут ее руки упали, и она в ужасе повернулась к Питеру. Ктакому обращению Мэри не привыкла. Еще бы, жена старшего преподавателя,поэтесса, стихи которой публиковались в двадцати журналах, член дискуссионногоженского клуба, собиравшегося дважды в неделю. Питеру оставалось только гадать,когда в последний раз ей предлагали заткнуться. Если вообще предлагали.

— Что? — Возможно, Мэри хотела, чтобы ее голос звучалагрессивно, даже угрожающе, но в нем не слышалось ничего, кроме недоумения. —Что вы сказали?

— Я арестовал вас и вашего мужа по обвинению в хранениимарихуаны с намерением ее продать, — ответил коп. Механический голос, как будтоговорит не человек, а робот.

Питер смотрел теперь прямо перед собой. На приборном щитке,рядом с компасом и дисплеем радара, он увидел маленького пластиковогомедвежонка. Висел он на резинке, привязанной к шее. Его пустые нарисованныеглаза уставились на Питера.

Это кошмар, — подумал он, прекрасно понимая, что происходитвсе не во сне, а наяву. Иначе просто быть не может. Я знаю, что не сплю, но кактакое может случиться в реальной жизни?

— Вы шутите, — пискнула Мэри. Но по голосу чувствовалось:она понимает, что это не шутка. Глаза ее вновь наполнились слезами. — Конечно,вы шутите.

— Вы имеете право молчать, — ответил коп все тем жемеханическим голосом. — Если вы предпочтете не молчать, все, сказанное вами,может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката. Янамереваюсь вас убить. Если вы не можете позволить себе адвоката, он будетпредоставлен вам судом. Вы поняли ваши права? Я достаточно ясно их объяснил?

Мэри смотрела на Питера огромными, полными ужаса глазами,молчаливо спрашивая, слышал ли он, какая жуткая фраза проскользнула среди тех,что касались их прав. Питер кивнул. Он все слышал. Питер положил руку наширинку в уверенности, что обнаружит там мокрое пятно. Но нет, он не обдулся.Еще нет. Питер обнял Мэри и почувствовал, как она дрожит под его рукой. Вновь ивновь мысли его возвращались к кемперу. Дверь не защелкнута, кукла, лежащая впыли, слишком много спущенных колес. Да еще дохлая кошка, которую Мэри увиделана знаке ограничения скорости.

— Вы поняли ваши права?

Веди себя естественно, — приказал себе Питер. — Едва ли этоттип отдаает себе отчет в том, что говорит, поэтому веди себя естественно.

Но как можно вести себя естественно, сидя на заднем сиденьепатрульной машины, которую ведет безумец, заявивший, что собирается тебя убить?

— Вы поняли ваши права? — повторил механический голос.

Питер открыл рот, но с его губ не сорвалось ни звука. Тогдакоп повернулся к ним. Лицо его, розовое от солнца, побледнело. Глаза чуть ли невылезали из орбит. Он прикусил нижнюю губу, словно пытаясь подавить приступярости, и кровь тоненькой струйкой потекла по подбородку.

— Вы поняли ваши права? — проревел коп, не отрывая от нихглаз, забыв о том, что автомобиль несется по дороге со скоростью семьдесят мильв час. — Вы поняли ваши гребаные права или нет? Поняли или нет? Да или нет? Даили нет? Отвечайте мне, умненькие нью-йоркские евреи!

— Я понял! — вырвалось у Питера. — Мы оба все поняли, толькоследите за дорогой. Ради Бога, следите за дорогой!

Коп с бледным лицом и кровью, текущей по подбородку,продолжал смотреть на них сквозь металлическую сетку. «Каприс», подавшийся быловлево, на полосу встречного движения, теперь возвращался на свою полосу.

— Обо мне не волнуйтесь. — Голос копа вновь зазвучалдружелюбно. Незачем волноваться. У меня глаза на затылке. По правде говоря, уменя глаза везде. Вам следует это хорошенько запомнить.

И он резко отвернулся от них, сбросив скорость до пятидесятипяти миль в час. Сиденье, на котором сидел коп, еще сильнее придавило колениПитера.

Он взял руку Мэри в свои. Она прижалась лицом к его груди, ион чувствовал рыдания, которые она пыталась сдержать. Через ее плечо Питерсмотрел вперед, сквозь металлическую сетку. Медвежонок раскачивался,подвешенный на резинке.

— Я вижу через дыры, как через глаза, — добавил коп. — Уменя в них вся голова.

Больше он не произнес ни слова, пока «каприс» не въехал вгород.

5

Десять последующих минут тянулись для Питера Джексона оченьдолго. Давление туши копа на его колени увеличивалось с каждым оборотомсекундной стрелки. Ноги затекли, Питер не знал, сможет ли сделать хоть одиншаг, когда закончится эта ужасная поездка. Мочевой пузырь мог вот-вот лопнуть.Болела голова. Питер понимал, что никогда в жизни они с Мэри не попадали встоль жуткую ситуацию, но он не мог адекватно оценить ее. Всякий раз, когдаПитер начинал подходить к осознанию того, чем все это может закончиться, в егоголове словно что-то щелкало и возвращало его к началу. Они отправились вобратный путь, в Нью-Йорк. Их там ждали. Кто-то поливал цветы в их квартире.Всего этого случиться с ними не могло, не могло, и все тут.

Мэри подтолкнула Питера, скосив глаза в окно. Указатель сединственным словом: «БЕЗНАДЕГА». И стрелка направо.