Если коп и притормозил перед поворотом, то самую малость.Автомобиль начало заносить, и Питер увидел, как замерла Мэри. Еще секунда, иона закричала бы. Он прикрыл ей рот рукой, прошептал на ухо: «Он справится, я вэтом уверен, мы не перевернемся». Но эта уверенность появилась у него лишьпосле того, как он почувствовал, что их больше не тащит в сторону. Коп удержал«каприс» на дороге. Теперь они мчались по узкой полосе асфальта, на которой небыло разделительной линии.

Еще миля, и они проехали большой щит с надписью: «ДОБРОПОЖАЛОВАТЬ! ЦЕРКОВНЫЕ ОБЩИНЫ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ БЕЗНАДЕГИ ПРИВЕТСТВУЮТВАС». Питер смог прочитать начальные слова «ЦЕРКОВНЫЕ ОБЩИНЫ И ОБЩЕСТВЕННЫЕОРГАНИЗАЦИИ», хотя кто-то и закрасил их желтой краской из пульверизатора. Тойже краской этот кто-то написал корявыми буквами: «ДОХЛЫЕ СОБАКИ». Снизуследовал список церковных общин и общественных организаций, но читать его Питерне стал. На щите висела мертвая немецкая овчарка. Ее задние лапы на дюйм илидва не доставали до земли, потемневшей от крови собаки.

Руки Мэри впились в Питера. Он наклонился к ней, вдыхаянежный аромат духов, смешанный с тяжелым запахом вызванного страхом пота. Питеркоснулся губами уха жены.

— Не говори ни слова, не произноси ни звука, — прошептал он.Кивни, если поняла меня.

Мэри чуть кивнула, и Питер снова выпрямился.

Они миновали трейлерный парк[5], обнесенный деревяннымзабором. Большинство передвижных домов, видимо, знавало лучшие времена. Нагорячем ветру пустыни лениво трепыхалось белье. На одном из трейлеровкрасовалась надпись:

Я — УВАЖАЮЩИЙ ОРУЖИЕ, ЛЮБЯЩИЙ ВЫПИТЬ, ЧИТАЮЩИЙ БИБЛИЮ, НЕТЕРПЯЩИЙ КЛИНТОНА СУКИН СЫН.

НА ПСА ВНИМАНИЯ НЕ ОБРАЩАЙТЕ, ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ХОЗЯИНА.

На крыше старого автобуса, стоящего у дороги, чернелатарелка спутниковой антенны. Рядом с ним Питер увидел табличку, выкрашеннуюбелой краской. Проступавшая через нее ржавчина местами напоминала кровяныепотеки:

ЭТОТ ТЕЛЕКОММУНИКАЦИОННЫЙ УЗЕЛ СОБСТВЕННОСТЬРЭТТЛСНЕЙК-ТРЕЙЛЕР-ПАРКА.

НЕ ПОДХОДИТЬ!

ТЕРРИТОРИЯ ПАТРУЛИРУЕТСЯ ПОЛИЦИЕЙ.

За трейлерным парком виднелся длинный армейский ангар сржавыми стенами и крышей. Надпись на торце гласила: «БЕЗНАДЕГСКАЯ ГОРНОРУДНАЯКОМПАНИЯ». На потрескавшемся асфальте стояло около дюжины легковушек и пикапов.Чуть позже «каприс» проехал мимо кафе «Роза пустыни».

Теперь они находились на территории города Безнадеги, штатНевада, который состоял из двух улиц, пересекающихся под прямым углом (надперекрестком висел светофор, посылающий на все четыре стороны мигающие желтыесигналы), и двух деловых Кварталов. Кафе и казино «Клуб сов», бакалейныймагазин, прачечная-автомат, бар с надписью на витрине: «К ВАШИМ УСЛУГАМ ИГРОВЫЕАВТОМАТЫ», скобяной и продуктовый магазины, кинотеатр «Американский Запад». Ниодин из магазинов не мог похвастаться наплывом покупателей, а кинотеатр,похоже, давным-давно закрылся. Во всяком случае, афиши на нем отсутствовали.

На другой улице, протянувшейся с запада на восток (или свостока на запад), стояли те же оштукатуренные дома и трейлеры. За исключениемпатрульной машины и перекати-поля ничего движущегося Питер в городе необнаружил.

Я бы тоже поспешил убраться с улицы, чтобы не встречаться сэтим парнем, — подумал Питер. Обязательно убрался бы.

За городом им открылся кольцевой вал высотой никак не меньшетрехсот футов, на который серпантином плавно поднималась усыпанная щебенкойдорога шириной в четыре полосы. Во многих местах вал прорезали глубокиетраншеи. Словно морщины на старой коже, подумал Питер. Неподалеку от траншейсгрудились грузовики, в сравнении с валом казавшиеся прямо-таки детскимиигрушками. Стояли они около какого-то длинного сооружения, построенного надтранспортером.

Тут коп вновь заговорил, впервые после того, как сообщил им,что в голове у него полно дырок.

— Карьер Рэттлснейк номер два. Известен также под названиемКитайская шахта. — Патрульный был похож на гида, любящего свою работу. Номердва открыли в пятьдесят первом году, а с шестьдесят второго это был самыйбольшой в Соединенных Штатах, а то и во всем мире разрез, где медная рудадобывалась открытым способом. Потом руда кончилась. Карьер вновь открыли впозапрошлом году. Решили использовать новую технологию, которая позволяла свыгодой извлекать металл из отвалов. Наука, а? Это же надо!

Однако в карьере не наблюдалось никакого движения. Лишьгрузовики, замершие, как догадался Питер, у обогатительного комплекса, да пикапна обочине засыпанной щебенкой дороги. Стоял и транспортер.

Коп ехал через центр города. Когда они проезжали подмигающим светофором, Мэри дважды сжала руку Питера. Он проследил за ее взглядоми увидел три велосипеда. Они стояли на седлах посреди улицы, в квартале отперекрестка, и колеса их (Питер отметил, что шины были надуты) неторопливовращались.

Мэри повернулась к мужу, глаза ее раскрылись еще шире.Теперь уже Питер сжал ее руку.

— Ш-ш-ш.

Коп подал сигнал левого поворота (это было довольно забавно,учитывая то, что транспорт в городе отсутствовал полностью) и свернул намаленькую, недавно заасфальтированную стоянку, с трех сторон окруженнуюкирпичными стенами. Яркие белые полосы разделяли гладкий, без единой трещиныасфальт на аккуратные прямоугольники. На дальней стене висел щит с надписью:«ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ МУНИЦИПАЛИТЕТА И СЛУЖЕБНЫХ АВТОМОБИЛЕЙ. ПОЖАЛУЙСТА,УВАЖАЙТЕ ЭТУ СТОЯНКУ».

Только в Неваде кто-то может требовать уважения кавтостоянке, — подумал Питер. — В Нью-Йорке надпись звучала бы иначе:«АВТОМОБИЛИ, НЕ ИМЕЮЩИЕ РАЗРЕШЕНИЯ НА СТОЯНКУ, БУДУТ УКРАДЕНЫ, А ИХ ВЛАДЕЛЬЦЫ —СЪЕДЕНЫ».

Машин на стоянке было не больше пяти. На дверце старогоржавого «форда» виднелась надпись: «НАЧАЛЬНИК ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ». Рядом стоялаеще одна патрульная машина, она была в лучшей форме, чем «форд» главного городскогопожарника, но явно постарше, чем «каприс», в который усадили Питера и Мэри.Патрульный поставил машину в один из белых прямоугольников, выключил двигательи принялся легонько барабанить пальцами по рулю, что-то насвистывая себе поднос. Питеру мелодия показалась знакомой. Вроде бы «Последний поезд вКларксвилл».

— Не убивайте нас. — Голос Мэри дрожал. — Делайте чтоугодно, только не убивайте нас.

— Заткни свою еврейскую пасть, — ответил коп, не поворачиваяголовы.

— Мы не евреи, — услышал Питер свой голос. Он был неиспуганный, а скорее сварливый, злой. — Мы… э… просвитериане. А с чего выпривязались к этим евреям?