– Ну и что?! – почти закричала Настя. – Ну ичто такого случилось сегодня? Тебя напугали, ты испугалась. Точно так женапугали меня, и я тоже испугалась. Страх – это нормальная человеческаяреакция, люди с нормальной психикой обязательно должны испытывать страх вопределенных случаях. Что ты себе напридумывала?

Татьяна помолчала. Она вдруг вспомнила, что после эфира невключила лежавший в сумке мобильный телефон, который сегодня в виде исключениядал ей муж. Ирка, наверное, смотрела передачу и теперь трясется от страха, занее переживает. Да и Стасов, вероятно, тоже. Она о них даже не вспомнила, дотакой степени страх все мозги отшиб. Вот о чем она пытается сказать Насте.

Вот что главное. Она достала телефон, включила его,старательно всматриваясь в маленькие кнопки, чтобы правильно набрать код.

– Страх – это нормально, тут ты права, – тихосказала она Насте. – Но ты с ним справилась практически мгновенно. А я –нет. Вот в этом все дело. Если страх мобилизует человека, то все в порядке.Если от страха нарушается мышление, если от него наступает паралич мозгов –такому человеку нечего делать на следственной работе.

Настя погасила сигарету, подошла к подруге, присела передней на корточки и погладила пальцами мягкие пухлые ручки Татьяны с безупречнымманикюром.

– Таня, а ты не преувеличиваешь? Прошло всего полчаса,а ты уже рассуждаешь вполне здраво. Ты же справилась с этим. Разве нет?

Татьяна крепко сжала Настины пальцы в знак благодарности заучастие.

– Полчаса – это много, Настюша, это катастрофическимного. Следователь не имеет права на полчаса страха. Полминуты – этот тотмаксимум, который я могла бы себе позволить. И то много. Секунд пять-десять, небольше. Да что я тебе объясняю, ты сама прекрасно понимаешь. Не будем больше обэтом. Сейчас мальчишку привезут, давай подумаем, что с ним делать.

– По морде бить, – рассмеялась Настя. –Большего он пока не заслужил, а…

Она не успела договорить, как дверь распахнулась. Первымвошел Дмитрий Корзун, следом за ним появился оперативник из Центрального округаСергей Зарубин. Всего три месяца назад они с Настей вместе работали по убийствукрутой бизнеследи.

– Здрасьте, – радостно заявил Зарубин. – Непрошло и года, Настя Пална.

– Привет, Сережик, – Настя чмокнула его в щеку,для чего ей пришлось немного нагнуть голову, так как оперативник был ниже ееростом на добрых полголовы. – Никак ты мне мальчика привез?

– А то. Вообще-то зря я его пер к тебе черезпол-Москвы, и толку с него как с козла молока.

– Что так?

– Да ревел он всю дорогу, сопли на кулак наматывал ислезами подвязывал.

Слабенький и глупенький. Думал сто баксов влет слупить,обрадовался, а как в «клоповник» его засунули, наручником ко мне пристегнули,чтоб не сбег ненароком, да повезли незнамо куда, так он и поплыл. От страхаимени своего вспомнить не может, не то что бабу, которая ему якобы плакат далаи деньги.

Его еще часа два надо в чувство я приводить.

– Приведем. Знакомься, Сережа, это Татьяна ГригорьевнаОбразцова, старший следователь.

Татьяна слушала их разговор, не вставая с кресла. И неоттого, что была невежливой или высокомерной. Она честно хотела встать. И несмогла. Ноги отчего-то не слушались, и голова кружилась. Да, она права, надоуходить, пока не поздно. Она больше не годится для этой работы…

– Таня, это Сергей Зарубин, хороший опер, если тебяинтересуют мои рекомендации.

Она сделала над собой почти нечеловеческое усилие, однимрывком подняла себя с кресла, постаралась не пошатнуться от сильногоголовокружения и протянула руку Зарубину.

– Очень рада. Давайте начнем. Заводите этого мерзавца.

Что бы она ни решила, но все дела всегда нужно доводить доконца. Она сама велела привезти парня сюда. Она не должна терять лицо. И вконце концов, она пока еще следователь. Пока еще…

КАМЕНСКАЯ

– Итак, прорыв в телезвезды успехом неувенчался, – мрачно констатировал Чистяков, открывая ей дверь. – Вывыяснили, что это за фокусы?

– И да, и нет, – вздохнула Настя. – Если дашьпоесть, расскажу.

Но рассказывать она начала, не дожидаясь ужина. Ей необходимбыл трезвый взгляд на ситуацию, взгляд, не замутненный внезапным испугом ипоследовавшей за ним яростью и ненавистью к сопляку, захотевшему за три минутызаработать сто долларов.

Сопляк с литературным именем Ваня Жуков поведал историю, вкоторую верилось с трудом, но никаких других правдоподобных объяснений в головуне приходило. Он гулял по Новому Арбату, а проще говоря – шлялся от нечегоделать, убивал время. Суббота, в школе занятий нет, а уроки можно и завтрасделать. Как ни странно, уроки Ваня Жуков старался делать исправно и в школечислился отнюдь не отстающим, так, во всяким случае, утверждали его родители.Так вот, гулял он, гулял, мороженое съел, потом позволил себе бутылочку пивка сгамбургером на свежем воздухе под октябрьским холодным солнышком, а тут к немутетка подходит неопределенного вида и возраста. И предлагает заработать стобаксов за нечего делать. Во-о-он там толпа, видишь? Это телевидение. Нужновзять вот эту вот картоночку, протиснуться в толпу поближе к камерам и поднятьее над головой, чтобы всем по телевизору было видно. Больше ничего нетребуется.

Представляете, что такое для пятнадцатилетнего пацаненка стодолларов? По нынешнему курсу это месячная Настина зарплата. Полторы тысячи,ежели в рублях считать. Она, подполковник милиции с высшим образованием истажем работы шестнадцать лет, старший опер, столько получает за месяц службы,связанной, между прочим, с риском для жизни. А тут за пять минут – и никакогориска. Конечно, Ваня согласился, а вы найдите в Москве, да и во всей России,мальчишку, который не согласится. Слова страшные на картонке написаны? Так этож только слова, это ж не взрывчатку на вокзале подкладывать. Мало ли кто комучто скажет или напишет. А сто долларов – вот они, в теткиных пальцах, на ветрушевелятся, их можно потрогать, их можно сделать своими и положить в свойсобственный карман.

– А почему ты сказала, что тетка была неопределенноговида и возраста? – спросил внимательно слушавший ее Алексей.

Потому, что Ванятка наш маленький еще, чтобы правильноопределять возраст, женщины. Судя по тому, как он описывал ее одежду, дама неиз благополучных, грязненькая и рваненькая. С зубами, опять же, не все впорядке, многие отсутствуют. А коль так, то она скорее всего бродяжка илипьянчужка. Такая и в двадцать восемь может выглядеть на пятьдесят, –объяснила Настя.

– Откуда же у нее сто долларов? – изумился Леша.

– От верблюда. Либо Ванька, паразит, все наврал, либоэто не ее деньги, она только передаточное звено. За этим плакатиком стоиткто-то третий. И вот это меня больше всего пугает. Лучше бы оказалось, чтоЖуков врет. Понимаешь, Леша, у него в кармане действительно лежало стодолларов. Где он их взял?