Через какую-то адскую вечность Томас смог, наконец, уйти.

«Я думаю, мальчик много трудился над этой лодкой», — заметилФлегг.

«Похоже, — ответил Роланд. — Ну и штука! Похоже на собачьедерьмо с торчащим из него платком». («И на то, что я делал в его возрасте», —добавил он в уме).

Томас не мог услышать этих его слов, но каким-то чудом он ихуслышал, когда выходил из Большого зала. Внезапно тошнота сделаласьневыносимой. Он вбежал в свою комнату, и его вырвало в тазик.

На следующий день, прогуливаясь возле кухни, Томас подстерегстарого бродячего пса, пробравшегося туда в поисках отбросов. Он подобрал сземли камень и швырнул в пса. Удар попал в цель — дворняга, визжа, свалилась наземлю. Томас знал, что его брат, хоть и старше его на пять лет, никогда непопал бы камнем в цель с такого расстояния. Утешение было сомнительным — Питерпросто никогда не стал бы бросать камнями в собаку, особенно в такую старую ижалкую.

В какой-то момент Томаса охватило сострадание, и глаза егонаполнились слезами. Потом он вспомнил, непонятно почему, слова отца: «Похожена собачье дерьмо с торчащим из него платком». Он набрал камней и стал бросатьв бьющегося на земле пса. Часть его хотела оставить пса в покое или дажевылечить его, как Питер вылечил Пеони, и любить его. Но другая часть хотеласделать псу больно, словно это изгоняло боль из его собственного сердца. Потомв голову ему пришла дикая мысль:

А что, если бы на месте этого пса был Питер?

Это решило дело. Томас кидал камни в пса, пока тот не издох.Никто не видел его, а если бы кто-нибудь увидел, то сказал бы: «Это плохоймальчик, плохой и злой». Но они не увидели бы того, что случилось накануне —как Томаса рвало в тазик и как он потом плакал. Нет, Томас был завистливым, былневезучим, но повторяю — он не был по-настоящему плохим.

Я сказал, что никто не видел, как он швырял камни вдворнягу, но это не совсем так. Флегг видел это той ночью в своем магическомкристалле. Он видел это… и радовался.

Роланд… Саша… Питер… Томас. Теперь мы не поговорили толькооб одном человеке, так ведь? Пришло время поговорить и о Флегге, хоть мне и неочень хочется о нем говорить.

Иногда люди в Делейне звали Флегга Человеком в капюшоне,иногда просто Черным — и он на самом деле был черен, несмотря на свое бледное,как у покойника, лицо. О нем говорили, что он хорошо сохранился, но это незвучало комплиментом. Он пришел в Делейн из Гарлана во времена деда Роланда.Тогда он выглядел худым, остролицым мужчиной лет сорока. А в конце царствованияРоланда он выглядел худым, остролицым мужчиной лет пятидесяти. Но ведь прошлоне десять, не двадцать, а целых семьдесят шесть лет. Младенцы, лежавшие беззубов в колыбельках, когда Флегг появился в Делейне, выросли, народили детей,состарились и умерли беззубыми в своих кроватях, а Флегг постарел всего накакой-то десяток лет! Конечно, это было волшебство, и хорошо иметь вкоролевстве настоящего волшебника, а не какого-нибудь фокусника, которыйвытаскивает из рукава голубей. Так говорили люди Делейна, боясь признаться дажесебе самим, что не видят во Флегге ничего хорошего. Но, встречаясь с ним, онипоспешно переходили на другую сторону улицы.

Действительно ли он пришел из Гарлана, где странныепурпурные горы дремлют в туманной дымке? Не знаю. Гарлан — волшебная страна,где ковры порой летают, а святые люди игрой на флейте поднимают ввысь веревкииз плетеных корзин, карабкаются по ним и исчезают в небе. Многие искателиприключений из более цивилизованных стран, таких, как Делейн и Андуа, приходилив Гарлан. Большинство исчезли так же бесследно, как святые в небе, а те, ктовернулся, сильно изменились — и не всегда к лучшему. Да, Флегг мог прийти изГарлана, но, если и так, это было не во времена деда Роланда, а намного раньше.

На деле он появлялся в Делейне не один раз — каждый раз поддругим именем, но неся с собой тот же груз горя и смерти. Когда-то он былизвестен, как Билл Хинч, главный палач короля, и хотя с тех пор прошло ужедвести пятьдесят лет, матери до сего времени пугали его именем детей. «Если неперестанешь ныть, придет Билл Хинч и заберет тебя», — так они говорили. Служапалачом при трех самых кровавых королях в истории Делейна Билл Хинч своимтопором оборвал жизни сотен, а может, и тысяч узников.

А до того, за четыреста лет до Роланда, он явился как певецпо имени Броусон, стал близким советником короля и королевы и растаял, как дым,развязав долгую и кровавую войну между Делейном и Андуа.

А до того…

Впрочем, никто толком не знал. Когда история эта случилась,даже сказочники не помнят. Флегг всегда являлся в ином обличье, но две вещивсегда оставались теми же. Он всегда ходил в капюшоне, будто у него не былолица, и он никогда сам не становился королем, а был лишь нашептывателем,вливавшим тайно и незаметно в ухо короля самый страшный яд — яд дурных советов.

Так кто же он был, этот черный человек?

Я не знаю.

Где он блуждал в промежутках между своими появлениями вДелейне?

Тоже не знаю.

Неужели его никто не подозревал?

Некоторые — историки и сказочники вроде меня — догадывались,что Флегг появлялся в Делейне и раньше, и это никогда не кончалось добром. Ноони боялись сказать об этом. Человек, который прожил среди них семьдесят шестьлет и состарился всего лишь на десять лет, без сомнения, чародей; а тот, ктопрожил в десять раз дольше… это не иначе, как сам дьявол.

Чего же он хотел? На этот вопрос я, как мне кажется, могуответить.

Он хотел того, чего всегда хотят злые люди: иметь власть и сее помощью творить зло. Самому быть королем не так интересно: слишком частоголовы королей выставлялись на шестах над крепостной стеной. Но советники…нашептыватели… такие люди при взмахе топора палача обычно тают, как тени назакате. Флегг прятал свои дела, как и свое лицо, и когда приходили великиебедствия, вызванные им, исчезал, как тень.

Позже, когда пожарища зарастали травой, а на месте развалинвоздвигались новые здания, когда появлялось что-либо, годное для разрушения,Флегг приходил опять.

В этот раз Флегг нашел Делейн процветающим. Ландри, дедРоланда, был старым пьяницей, которым можно было легко вертеть, но он скоросошел в могилу. А Лита, мать Роланда, была не таким удобным орудием в рукахФлегга — некрасивая, зато с добрым сердцем и сильной волей.

Если бы Флегг появился пораньше, он успел бы убрать ее сдороги, как теперь собирался убрать Питера. Но он не успел.

Зато она оставила его при себе в качестве советника, и этобыло уже кое-что. Она любила смотреть на его карточные фокусы, и еще любиласплетни — причем не только о том, что случилось, но и о том, что могло быслучиться. Флегг не рассказывал королеве о том плохом, что предсказывали карты.Она хотела знать не об убийствах и катастрофах, а о том, кто завел любовникаили поссорился с мужем.