Но, пожалуй, больше всего проблем в связи с исчезновениемАлександра Белова возникло у Шмидта.

В смерти Коса, Пчелы, Фила и его жены Шмидт обвинял толькосебя. Безопасность – это была его поляна, он должен был просчитать все вариантыи нейтрализовать Макса. Он не успокаивал себя мыслью, что на его месте никто несмог бы заподозрить засланного казачка в личном водителе и телохранителе шефа,которому тот доверял не только свою персону, но и жизни жены и сына. Смог быили не смог бы, но, как начальник службы безопасности, он обязан был вычислитьпредателя.

Поэтому временное, как объяснил Белов, отстранение отдолжности хоть и не обидело Шмидта, однако насторожило. Он понимал, чтозаслужил недоверие шефа. Вот только было ли это просто недоверие? Заотстранением могла последовать и санкция в виде пули в затылок. Шмидт сам нераз проделывал такое с другими, в том числе по указанию Белова.

Когда-то в прошлом Шмидт был офицером спецназа внутреннихвойск. Он был по-военному исполнителен, не знал жалости и страха. В Бригаде онсчитался человеком без нервов, ему поручали самые рискованные, грязные икровавые дела. Привел его Витя Пчелкин. И однажды случилось так, что Шмидт едване оказался его палачом. Пчелу тогда спасла Ольга…

Звонок Оли заставил Шмидта о многом задуматься. Когда напохоронах ребят он услышал о случившейся с Беловым и его семьей катастрофе, тодолго не мог прийти в себя. Тогда, на кладбище, он почувствовал себя без винывиноватым и взмолился к Богу: неужели и эта смерть на его счету?

Потом он часто думал над этой своей реакцией. То есть,Белова он, конечно, не предавал. А смог бы?

После отстранения от должности он не смог бы честно ответитьна этот вопрос даже самому себе. И причина была не в ущемленном самолюбии, а винстинкте самосохранения и трезвом расчете.

Проблемы начались раньше, когда после убийства Пчелы, Фила,Тамары и Космоса и к Белову, и к Шмидту как его правой руке стали обращатьсяполитики, бандиты, воры и даже фээсбэшники. Поскольку требовать они не могли ине имели права, то все просили одного – отказаться от мести или хотя бы немногоповременить. Неизвестно, на что они надеялись, а Шмидту было ясно, что Беловобратит на их пожелания не больше внимания, чем на пролетевшую мимо муху.

Шмидт понимал, что решение мстить со стороны Белова – этопоступок самоубийцы, харакири чистой воды! Ведь тот отказывался от всего, чегодостиг в жизни… От с таким трудом созданной империи, от Фонда, от политическойкарьеры, в конце концов, даже если он ей и не дорожил.

Казалось бы, чего проще: пережди, пока пыль уляжется, иотомсти. Месть – это блюдо, которое надо есть холодным! Но Шмидт ни на секундуне сомневался в правильности такого решения. Он сам бы сделал то же самое.

То есть, как профессионал, без нервов и эмоции, Шмидт мог быпредложить шефу и другие

варианты. Но не отказаться от мести. Это было бы непо-мужски! Макс и Каверин – особенно Каверин, – были обречены в любом случае.Но действовать следовало иначе.

На некоторое время Белову следовало бы затаиться и сделатьвид, что о роли Каверина в гибели друзей даже не подозревает. Затем нужно былоподготовить себе железное алиби. Выследить и выкрасть Каверина вместе с Максомдля Шмидта было бы и вовсе плевым делом. И вот тогда в уютном подвале Беловвполне мог бы насладиться муками убийцы…

Можно было сделать и по-другому. Убрать Каверина на публике,открыто, влепить в ему в лоб одну-две пули из снайперской винтовки, благоспециалистов по мокрому делу хоть пруд пруди… И попробуй, докажи, что Беловимеет отношение к этому убийству. Депутатская неприкосновенность плюс купленныежурналисты защитили бы его Белова от любых поползновений со стороныпрокуратуры…

Но Белов сделал все по-своему, сам, рискуя собственной жизнью,и Шмидт не мог не уважать его выбора. Но уже тогда он понял, что этот путьприведет к организацию к серьезным осложнениям. Правда, тогда Шмидт непредставлял, насколько они окажутся серьезными.

Саша Белов принес в жертву своей мести все. Депутатскуюдолжность, положение в обществе, деньги, семью. И, в конечном счете, своюжизнь. В жертву мести или в жертву дружбе и памяти своих друзей? Наверное, ито, и другое…

И когда Шмидт осознал, что для Белова он не более, чем пешкав его игре, что, в случае необходимости, Саша использует его и выбросит, каквыжатый лимон, тогда он принял некоторые меры защиты… Как профессионал он немог их не принять. И теперь не жалел об этом. В рамках службы безопасности онсоздал свою собственную законспирированную ячейку. Для начала в нее вошли троеглубоко преданных Шмидту специалистов. Всех их он знал по прошлой службе вспецназе внутренних войск.

Двое из них, Николай и Анатолий, успели кроме всего прочегоповоевать в Югославии. Третий, Арам, принимал участие в борьбе за независимостьГорного Карабаха. В предстоящих событиях эта тройка должна была сыгратьнемаловажную роль.

А то, что события развернуться, причем в самом скоромвремени, и будут кровавыми, Шмидт не сомневался. Он готовился к генеральному,со всех направлений, наезду на оставшуюся без хозяина империю Белова. И несобирался отступать ни на шаг. Он также не собирался отдавать конкурентамничего из собственности Каверина. Шмидт считал, что если не сам Белов, то егосемья может претендовать на нее по праву как наследники победителя.

Шмидт отдавал себе отчет в том, что за Каверина и остальных,убитых Беловым, отвечать придется ему. Отвечать перед братвой, ворами и,возможно, перед законом…

Звонок Ольги, с одной стороны, прояснил ситуацию. Союз с нейкак наследницей Белова мог укрепить его положение в организации. Но, с другой,возвращаться сейчас, в преддверии криминальной войны, да еще вместе с сыном,Ольге ни в коем случае не следовало. Однако Шмидт в глубине души был уверен,что Оля поступит именно так, вопреки здравому смыслу. Ему казалось, что ончувствует и понимает мотивы ее поступков. И почему-то ждал ее…

Следовало серьезно подумать об Олиной безопасности. Оннабрал на мобильнике номер старшего спецгруппы.

– Толян? Зайди ко мне. И ребят пригласи. Через несколькоминут дверь кабинета Шмидта приоткрылась.

– Разрешите войти, Дмитрий Андреевич?

В кабинет вошли трое крепких парней. Все они были облачены вчерные костюмы. Их можно было бы принять за близнецов, если бы не поразительнаяразница в цвете волос. Первый был ярко-рыжим, второй блондином, почтиальбиносом, а третий жгучим брюнетом.

– Проходите, присаживайтесь, – указал на стулья Шмидт. –Похоже, у нас скоро будет много работы…