Аленочкин захотел прояснить ситуацию и немедленно позвонил влабораторию. Заведующий, лично занимавшийся конфиденциальным поручением, долго,путано и с ненужными подробностями принялся рассказывать ему о проведенныхисследованиях.

Любящий конкретику Вячеслав прервал его на полуслове ипопросил вкратце объяснить ему, каким именно действием обладают бобы этогонового сорта.

— Какао-бобы, — вежливо поправил его собеседник.

— Плевать. Пусть какао-бобы. В двух словах можетесказать?

— К сожалению, нет. Чтобы ответить на этот вопрос,нужны углубленные исследования. Возможностей нашей лаборатории здесь недостаточно,надо заказывать специальную экспертизу. Сорт действительно новый, мы с ним деланикогда не имели. Впрочем, такое редко, но случается — находят неизвестныесорта шоколадных деревьев. Но вот эта его непонятная составляющая… Лично явпервые такое встречаю. И в литературе ничего подобного не описано, нет научныхстатей на эту тему.

— Говорите, говорите, — поторопил егозаинтригованный Аленочкин.

— Не факт, что и специальная экспертиза сможетидентифицировать найденные нами вещества. То, что я вам сказал, — моечастное мнение. Оно основано, конечно, на профессиональном опыте, но в большейстепени — на профессиональной интуиции.

— А ваши коллеги? — осторожно спросил Аленочкин.

— Я не стал никого погружать в проблему. Тем более —это был ваш личный запрос, поэтому я сам составлял отчет, сам его вам отправил.

— Настоятельно вас прошу — пусть все это остается междунами. Договорились? Я пока не решил, как поступить. В любом случае будемсчитать, что это коммерческая тайна. Вы меня поняли?

— Разумеется. Вы можете не беспокоиться, я хочупродолжать руководить лабораторией.

— Вот и замечательно. Если все будет так, как мыдоговорились, вы будете и дальше ею руководить. Причем с гораздо большейзарплатой.

— Пыль владеет городами, — заявила ВераВитальевна, поднимаясь по лестнице. — Я наблюдала, как этот ваш приходящийуборщик засасывал в пылесос целые клубки, лежавшие вдоль плинтуса. И откуда онитолько берутся в квартире, где уже никто не живет? Ужас. Поневоле помешаешьсяна влажной уборке и будешь по выходным вместо прогулок вдоль прудикавытряхивать ковры и стучать выбивалкой по подушкам. Сдвинешься на почве уборки,короче говоря.

Если это была шпилька в адрес Сильвестра, то он предпочел еене заметить. Взгляд его обшаривал территорию и фиксировал подробности.Распахнутая деревянная дверь в подъезд, тесный лифт, скрежещущий где-то внутридома, словно ржавое сердце, стены, окрашенные народной зеленой краской…

— Ключи у меня, — напомнила Майя.

Уборщик Степан, который провел ювелирную уборку в квартиреАндрея Томилина, не сдвинув с места ни одной вещи, отрапортовал о проделаннойработе сегодня утром. По всяким мелким признакам Майя догадалась, что боссволнуется. Все-таки квартира старого друга. И еще — место его гибели. А вот дляпостороннего глаза Сильвестр наверняка выглядит спокойным и собранным.

— До выключателей, я полагаю, можно смелодотрагиваться, — с легким раздражением констатировала Вера Витальевна.

Она с трудом переварила мысль о том, что так называемогосыщика не интересуют отпечатки пальцев, брызги слюны и обрезки ногтей, которыемогли оставить в квартире матерые преступники.

В коридоре вспыхнул свет, и Вера Витальевна все тем же тономпродолжала:

— Снимать обувь, я думаю, тоже бессмысленно. Следов ужнет, а наши никого не озаботят. Честное слово — впервые слышу, чтобы на местепредполагаемого убийства перед началом расследования делали уборку… Кстати,пока не забыла. Этот ваш уборщик велел передать, что в коридоре прямо передшкафом была рассыпана арахисовая шелуха. Он собрал ее и куда-то припрятал. Есличто, готов отдать.

— Арахисовая шелуха? — удивленно переспросилСильвестр.

— Ну, не та, жесткая, из которой добывают орехи. Атакая тонкая, красненькая пленка. Когда арахис жарят, она становится ломкой иможет замусорить все вокруг. Наверняка ты в курсе.

— Спасибо, что сказали. Надеюсь, это пригодится.

— Пригодится?! Если тебе, милый мальчик, удастсячто-нибудь отыскать, я буду считать тебя гением. Впрочем, ты, может быть,действительно гений. Иначе не давал бы мне ложной надежды. Ложная надежда — этомеч, которым срубают голову всякой мечте.

Судя по всему, Вера Витальевна была нашпигована цитатами,выуженными из любовных писем. Теперь она растрачивала богатство, копившеесягодами, поражая окружающих неожиданными метафорами.

— У Андрея простая обстановка, хотя он говорил, чтоподдельные часы приносят ему хорошие деньги. Не думаю, что ему хватило бы наяхту, но зато он не экономил на мелочах. Ни разу не видела на нем старыхносков. Или носок… Не знаю, как правильно… Впрочем, это неважно!

Не обращая на ее болтовню никакого внимания, Сильвестр замерв центре коридора. Со стороны казалось, что он окидывает обстановку рассеяннымвзглядом. Но это наверняка было не так. Вот он подошел к шкафу для одежды ираспахнул дверцы.

— Почему, интересно, верхняя полка пустая? — вслухподумал он. — Обычно наверху все бывает забито каким-нибудь хламом.

— У меня под потолком сложены старые пледы иподушки, — поделилась Вера Витальевна неподходящим к случаю хвастливымтоном.

— Вот-вот, и я про то же, — пробормотал Сильвестр.

Поднял телефонный аппарат, стоявший на тумбочке передзеркалом, и проверил, не спряталась ли под ним какая-нибудь записка. Выдвинулодин за другим все имевшиеся в наличии ящики, пробежал глазами чеки и счета,найденные внутри. Покатал в пальцах болт, обнаруженный на обувной полке,прикидывая, откуда он мог взяться.

Из коридора переместился в гостиную. Женщины следовали заним, словно две любопытные птицы — глаза у обеих были круглыми, блестящими,нацеленными на поживу.

— У Андрюши почти такой же порядок, как у тебя, —сообщила Вера Витальевна. — В доме нет ни одного милого уголка, где можнорасслабиться! Чтобы лежала смятая подушка, валялись тапочки и все такое… Чтоподелаешь? Молодость, проведенная в казарме, стерилизует ту часть мозга,которая отвечает за уют. В конце концов, воин не создан для того, чтобы думатьоб интерьере…

Она тарахтела без умолку, вертелась под ногами и то и делозаглядывала Сильвестру под локоть. В дальних странствиях тете Вере часамиприходилось выслушивать чужие истории, и теперь она брала реванш. Черезнекоторое время Майя просто перестала вникать в ее слова, которые лилисьнескончаемым потоком, пересыпаемые парадоксальными заявлениями типа:«Однотонные шторы провоцируют приступы меланхолии», «Маленьких собачек заводятлюди, которые в прошлой жизни были китайцами», «Главное оружие женщины —маникюрные ножницы» и «Тот, кто ест редьку, делает жизнь микробов в организменевыносимой».