– Ваше удостоверение, пожалуйста, – попросила я, накинув цепочку на дверь.

– Оперуполномоченный лейтенант Мирошник, – полицейский подсунул к щели красную книжечку и тут же ее закрыл, не дав мне даже сконцентрировать взгляд на строке с фамилией. Пришлось верить ему на слово. Я открыла дверь и пропустила в квартиру не слишком молодого для лейтенанта полноватого мужчину.

Бобби истошно лаял и подскакивал на месте, все ближе в прыжке перемещаясь к двери, следовало его все-таки вывести. Полицейский отодвинулся от пса к стене.

– Не бойтесь! Бобби очень миролюбивый пес, он не кусается, – попыталась я успокоить оперуполномоченного.

– А чего мне бояться вашего Бобика? Я с «макаровым», при исполнении, пусть только ваша псина попробует рыкнуть, живо на тот свет отправится.

– Кому Бобик, а кому и Роберт Мария Клаус Эстер фон Рапунзель. Надеюсь, я никого не забыла, – вступилась я за Бобби, обидевшись на грубого блюстителя закона.

Кто такой Макаров, я знала и не сомневалась, что полицейский приведет приговор в исполнение. Но этого не знал бедный песик. Поскуливая, он опустил морду, забился в угол, возле которого стоял лейтенант Мирошник, и пописал на коврик. Вспомнив вчерашнюю буженину, я подумала, что оперуполномоченному очень повезло. Но полицейский даже не догадывался о том, что могло случиться, и принял действия Бобби как оскорбление должностного лица при исполнении.

– Что он делает? – взревел Мирошник. – Да я вашего Бобика вышлю на сто первый километр от Магадана в сторону Камчатки!

В страхе за щенка я живо поймала Бобби и зашвырнула его в спальню, а затем плотно прикрыла за ним дверь – пусть пересидит, пока не уйдет человек с «макаровым».

– Что же мы стоим на пороге? Заходите на кухню, я вас чаем угощу, – пригласила я Мирошника, стараясь загладить инцидент.

Оперуполномоченный, не снимая ботинок, прошлепал в кухню и без приглашения уселся на диван. Я налила ему в чашку вчерашней заварки, разбавила кипятком и поставила на стол.

«Большего он не заслуживает, – решила я. – С чем, интересно, он пожаловал? Неужели что-то с Олегом?»

Волнение охватило меня, вдруг я сейчас узнаю нечто, чего не смогу пережить? Даже думать об этом не хотелось.

Лейтенант быстро допил чай и огляделся по сторонам в поисках того, чем бы закусить. Его взгляд надолго задержался на вазе с печеньем. Надо было, конечно, предложить ему конфеты или бутерброды, но от обиды за щенка у меня как-то вылетели из головы все правила хорошего тона.

– Я пришел к вам сообщить пренеприятное известие, – начал Мирошник.

«К нам едет ревизор», – продолжила я про себя.

Тьфу, какая чушь! Он пришел ко мне с вестью об Олеге. С нехорошей вестью, я это чувствовала. Что он мне может сказать? У меня потемнело в глазах.

– Ваш муж подозревается в убийстве Анны Щегловой.

– Значит, он не утонул? – обрадовалась я. Если обвиняют, значит, он жив! Жив! Что же здесь неприятного? Наоборот, это радостная весть!

– Труп его не найден, мы не можем утверждать, жив он или нет. – Я скисла, а Мирошник продолжил: – Но пока его тело не всплывет, если он, конечно, утонул, ваш муж – подозреваемый номер один. Гражданин Клюквин Олег Александрович объявлен в розыск, и я должен вас предупредить, гражданка, сокрытие преступника рассматривается как соучастие и карается по закону. Так что, если он появится дома или даст о себе знать, звоните нам по этим телефонам, – он написал мне на салфетке несколько номеров. – В ваших же интересах – сотрудничать с органами полиции. У вас дочь подрастает, каково ей будет, когда вы оба окажитесь в тюрьме.

У меня присох к нёбу язык, я смотрела на Мирошника и думала, а как же презумпция невиновности, и почему подозревают именно моего мужа, он ведь был не один, был еще Густав, да мало ли кто мог быть на берегу.

– А отчего умерла Анна Щеглова?

– Удар тупым предметом по затылочно-височной области, и вследствие этого – утопление. Может, конечно, она сама ударилась головой о камень, когда падала, но падают обычно вперед, а не назад или вбок. Но вы учтите, гражданка, я вам этого не говорил, это тайна следствия.

– Буду молчать как рыба.

– Расписку о невыезде у вас взяли?

– Взяли, – промямлила я.

– Вот и хорошо. Значит, вы все поняли: если он объявится, мигом звоните нам. – Оперуполномоченный поднялся из-за стола и прямиком прошествовал к двери.

Надежда поселилась в моем сердце. Олег жив! Это какое-то недоразумение, не мог он никого убить, тем более женщину. Он найдется! В полиции разберутся, настоящий преступник будет пойман, и справедливость восторжествует.

Полная оптимизма, я позвонила Алине и пересказала разговор с лейтенантом Мирошником. Она выслушала меня и без энтузиазма заметила:

– Живой, говоришь? Это еще вилами по воде писано. Убил, не убил, а сидеть придется. Но если это так, я тебе, подруга, не завидую, лучше уж вдовой, чем передачи на зону слать. Ну да чего заранее расстраиваться, может, он все-таки утонул? – У меня появилось желание запустить трубку так, чтобы она долетела до Алины и больно треснула ее по лбу. Вечно она слушает все наполовину! По мне, хоть в тюрьме, но живой! Хотя кое в чем она права, тюрьма – не лучший вариант.

– Как ты можешь так говорить о моем муже? Он мухи не обидит!

– А кто тогда убил эту Щеглову? Уж не Густав ли? – съехидничала она.

– Не знаю.

– Думай, прежде чем что-то сказать! Сама говорила, немцы нация законопослушная. И вообще мне некогда. Я сейчас еду забирать Шульца. Мне еще надо его после камеры продезинфицировать, а после «рыбалки» организм от остатков алкоголя очистить. У меня дел невпроворот, а ты меня отвлекаешь. Пока! – и Алина положила трубку.

Подруга называется! Забыла, кто ее с этим Шульцем познакомил? Буду рада, если ее разжиревший бюргер в тюрьме проспится и не вспомнит противную Алину!

Но что толку возмущаться, надо что-то делать, выбираться из сложившейся ситуации. И начать надо, пожалуй, с Бобби, а то он, бедненький, весь изошелся, сидя взаперти в комнате.

– Бобби, дружочек, выходи, пойдем гулять.

Только я спустилась вниз и выпустила Бобби на газон, перед подъездом остановилась Юркина машина. Петров со скорбной миной на лице вылез из нее и подошел ко мне.

– Привет! Как дела? – мрачно спросил он.

– Хуже некуда! Только что полиция уехала. Олега обвиняют в убийстве девушки. Я даже не знаю, что сказать. Похоже, им нужно на кого-то списать труп. Олега ищут. Неизвестно, жив он или нет, но обвиняют почему-то его.

– Я знаю, у меня тоже был следователь. Ты права, на пропавшего Олега они могут повесить все нераскрытые преступления. История!..

– Слышишь, а ты не в курсе, Густав очнулся?

– Густав очнулся, да толку с него мало, он ничего не помнит.