Однако же, спать хотелось.

Он отхлебнул еще джина и закрыл глаза.

С чего бы ты отрубился?

Хотя нет, если бы что-то подобное произошло, она бы ужедавно побежала за аптечкою первой помощи.

Значит, не отрубился, а на секундочку отключился. Все равнодело плохо. Раньше такого не наблюдалось. Прибалдевал — это да, но никогда ещене отключался.

И с правой рукой что-то явно не то: ноет, как будто по нейстукнули молотком.

Он согнул ее, не открывая глаз. Никакой боли. Никакой дрожи.Никаких голубых глаз убийцы-профессионала. А что до провалов в памяти, так этовсего лишь неудобоваримая комбинация легкого кайфа и того мерзкого состояния,которое великий оракул и выдающийся — ну вы понимаете — назвал бы хандроюконтрабандиста.

Но я, кажется, все равно засну. Это ты как объяснишь?

Как улетевший воздушный шарик, к нему подплыло лицоГенри."Не волнуйся,— сказал ему Генри.— Все с тобой будет в порядке,братишка. Отсюда ты полетишь в Нассау, снимешь номер в «Аквине», а в пятницувечером к тебе придет человек. Из приличных парней. Он все устроит, оставиттебе порошка. На уик-энд тебе хватит. Вечером в воскресение он принесет коку, аты отдашь ему ключ от депозитного сейфа. В понедельник утром ты сделаешь все,что сказал Балазар. Этот парень тебе поможет; он знает, как это делается. Днемв понедельник ты вылетишь, таможне покажешь кукиш, а уже вечером мы с тобойбудем кушать бифштекс в игристом. Делов-то всего ничего, вот увидишь, братишка.Разговору больше. Все будет легко и прохладно".

Но, похоже, запахло жареным.

Загвоздка в том, что они с Генри были точно как Чарли Брауни Люси. Разница была только в том, что иногда Генри придерживал мяч нафутбольном поле, чтобы Эдди мог по нему ударить — такое случалось не часто, новсе же случалось. Эдди даже подумал как-то в своем героиновом кайфе, что надобы написать Чарльзу Шульцу.Уважаемый мистер Шульц,— написал бы он.Вы все-такинемного не правы, что в последнюю секунду Люси ВСЕГДА у вас отфутболивает мяч.Ей бы хотя бы изредка его придержать. Чарли Браун такого даже предположить несможет, ну вы понимаете. Иногда ей надо бы придержать мяч для него, хотя бытри-четыре раза подряд, потом целый месяц вообще не держать, потом — снова,потом — опять ничего пару дней, а потом… но, вы, наверное, уже поняли, что яхочу сказать. Ребятенок ПО-НАСТОЯЩЕМУ прибалдеет.

Эдди знал, что нужно сделать, чтобы ребятенок по-настоящемуприбалдел.

Знал по опыту.

Один человек из приличных парней, — сказал Генри, а пришлокакое-то худосочное существо с желтушной мордой, британским акцентом, тонкимитакими усиками, как в фильмах сороковых годов, и желтыми, как бы запавшимивнутрь зубами. Эдди они напомнили зубья старенького капкана.

— Ключ у тебя, senor? — спросил он с этим своим акцентомвыпускного класса британской средней школы.

— Ключ в порядке, — ответил Эдди. — Если я тебя правильнопонял.

— Давай тогда мне.

— Нет, так мы не договаривались. Ты должен мне кое-чтопередать, чтобы мне хватило на выходные. А вечером в воскресение ты должен сюдакое-что приволочь. Тогда я отдам тебе ключ. В понедельник ты пойдешь в город итам уже заберешь, что тебе надо. Я уж не знаю, чего там. Не мое это дело.

Внезапно в желтушной руке существа возник маленькийавтоматический пистолет.

— А почему бы тебе не отдать его просто так, senor? Ясберегу себе силы и время, а ты сохранишь свою шкуру.

Несмотря не пристрастие к наркоте, Эдди Дин сохранил в себекрепкий стержень. Это знал Генри; и что важнее — это знал Балазар. Поэтому егои послали. Многие думали, что поехал он потому, что его хорошо прижало. Но Эддизнал, и Генри знал, и Балазар. И только они с Генри знали, что он все равно быпоехал, даже если бы он завязал с этим делом и был бы чист, как стекло. РадиГенри. Балазар бы до этого не додумался, но к чертям Балазара.

— А почему бы тебе не убрать эту штуку, засранец? —полюбопытствовал Эдди. — Или ты добиваешься, чтобы Балазар прислал сюдакакого-нибудь громилу, который тебе повыковыривает глазенки ржавым ножичком?

Желтушное существо улыбнулось. Пистолет исчез как поволшебству, а на месте его возник маленький сверточек. Он протянул его Эдди.

— Шутка, ты ж понимаешь.

— Как скажешь.

— Увидимся вечером в воскресение.

Он повернулся к двери.

— По-моему, лучше тебе не спешить.

Желтушное существо обернулось, брови его поползли вверх.

— Ты что же, думаешь, я не смогу уйти, если мне такзахочется?

— Я думаю, если ты сейчас выйдешь отсюда, дерьма потом необерешься, а я завтра уеду. И ты будешь по уши в дерьме.

Желтушное существо надулось и присело на единственный вкомнате стул, а Эдди пока открыл сверток и отсыпал на стол немного коричневогопорошка. Смотрелся он гадостно. Эдди взглянул на желтушное существо.

— Я знаю, как оно выглядит, выглядит как дерьмо, но это свиду, — проговорило желтушное существо. — Товар хороший.

Эдди вырвал листок бумаги из блокнота на столе и насыпал нанего немного коричневого порошка из кучки. Послюнявил палец, взял на негочуть-чуть порошка, засунул палец глубоко в рот и тут же выплюнул в корзину длямусора.

— Ты хочешь смерти? Я правильно понимаю? Есть у тебяпоследнее желание?

— Это все, что есть, — еще больше надулось желтушноесущество.

— У меня есть заначка на завтра, — солгал Эдди, уверенный,что у желтушного существа не хватит силенок проверить его. — ТВА. Я решилзапастись на случай, если на встречу придет какой-нибудь типа тебя мудила. Я, вобщем-то, и не сержусь. Так даже лучше. Я, наверное, не приспособлен для такихдел.

Желтушное существо призадумалось. Эдди тоже сел и полностьюсосредоточился на том, чтобы не сделать лишних движений. Но ощущение былотакое, как будто он весь в движении: он как будто скользил и дрыгался, скакал,и чесался, и трескался. Он даже поймал себя на том, что глаза его так и косятсяна кучку коричневого порошка, хотя он понимал, что это — яд. Он принял дозу сегодняутром, ровно в десять, и прошло уже десять часов. Но если он выдаст себякаким-нибудь неосторожным движением, тогда ситуация круто изменится. Желтоесущество не просто сидело задумавшись, оно наблюдало за ним, пытаясьопределить, блефует он или нет.

— Может, я и смогу чего-нибудь надыбать, — проговорило ононаконец.