— Тогда почему бы тебе не попробовать? — сказал Эдди. — А тоуже скоро одиннадцать: я выключу свет и повешу на дверь табличку «НЕБЕСПОКОИТЬ», и если кто-нибудь после этого постучится в дверь, я позвоню портьеи скажу, что ко мне кто-то ломится и чтобы прислали охранника.

— Мудак, — выдало существо со своим безупречным британскимакцентом.

— Нет, — возразил Эдди, — ты ждал, что пришлют мудака. Априслали меня. И у меня все схвачено. А вот ты точно засранец, и если кодиннадцати ты не вернешься с чем-нибудь удобоваримым — не обязательно что-тосовсем уже выдающееся, но только, пожалуйста, не такую отраву, — то вместопростого засранца будет мертвый засранец.

7

Желтушное существо вернулось задолго до одиннадцати часов. Вполовине десятого. Эдди решил, что другой порошок был все время при нем, аточнее — в машине.

На этот раз порошка было чуть-чуть побольше. Не чистобелого, но хотя бы цвета слоновой кости, что уже вселяло надежду.

Эдди попробовал. Вроде бы ничего. На самом деле, гораздолучше, чем ничего. Даже, можно сказать, отлично. Эдди свернул доллар в трубочкуи втянул в себя дозу.

— Ну, значит, до воскресения, — оживленно пробормоталожелтушное существо, поднимаясь со стула.

— Погоди, — окликнул его Эдди так, как будто это у него былапушка. В каком-то смысле, она была. Его оружие — Балазар. Эмилио Балазар,крупнокалиберный дробовик в нью-йоркском чудесном мире наркоты.

— Опять годить?! — желтушное существо обернулось ипосмотрело на Эдди как на притыренного. — Теперь с какой радости?

— Слушай, я тут подумал, если мне вдруг поплохеет с этойдряни, которую я сейчас принял, ведь это будет абзац. Если я кончусь, так этобудет большой абзац. Но если мне только чуть-чуть поплохеет, я дам тебе ещеодин шанс. Знаешь, как в этой сказке, про парня, который тер лампу и получилтри желания.

— С этого не поплохеет. Это китайский белый.

— Если это китайский белый, то я тогда Дуайт Гуден.

— Кто?

— Дед пихто.

Желтушное существо снова уселось на стул. Эдди сидел застолом у себя в номере над кучкою белого порошка (предыдущий товар, Д-Кон иличто там было, он давно уже спустил в унитаз). По телику «Храбрецы» продувались«Ретивым», спасибо ВТБС и спутниковой антенне на крыше мотеля «Аквина».Откуда-то из глубины сознания поднималось слабое ощущение успокоения… но этоттолько казалось, на самом же деле оно исходило — Эдди читал в медицинскомжурнале — из пучка нервов на копчике, в этих нервах и начинается героиноваязависимость, когда они неестественно утолщаются при постоянных приемах дозы.

"Хочешь быстренько излечиться?— однажды спросил он убрата.— Сломай себе позвоночник, Генри. Правда, ноги не будут двигаться, азаодно и член, но зато сразу слезешь с иглы".

Генри ответил, что это совсем не смешно.

Сказать по правде, и сам Эдди тоже не видел в таком поворотедел ничего смешного. Если единственный быстрый способ избавиться от обезьяны,которая села тебе на шею, это сломать себе спину выше пресловутого пучканервов, значит, обезьяна засела крепко. И это не капуцин, смышленый маленькийталисманчик на капоте машины, а здоровенный и злобный бабуин.

Эдди еще раз втянул в себя порошок.

— Ладно, — чуть погодя сказал он. — Это сойдет. Можешьосвободить помещение, засранец.

Желтушное существо поднялось со стула.

— У меня есть друзья, — сообщило оно. — Если я им скажу, онимогут сюда завалиться, и тогда тебе не поздоровится. Ты будешь меня умолять наколенях, чтобы я забрал ключик.

— Только не я, приятель. Только не этот мальчик, — улыбнулсяЭдди. Он не знал, как эта улыбка смотрелась со стороны, но, наверное, все-такине совсем дружелюбной, потому что желтушное существо пулей вылетело из номера,ни разу даже не оглянувшись.

Когда Эдди Дин убедился, что оно больше уже не вернется, онзабалдел.

Отлетел.

Уснул.

8

И сейчас засыпал тоже.

Стрелок, который каким-то чудесным образом вошел в сознаниеэтого человека (человека, чьего имени он до сих пор не знал; то ничтожество,которое Узник мысленно называл «желтушное существо», тоже не знало его ипоэтому ни разу не произнесло), смотрел во все глаза, как давным-давно вдетстве — на сцену, где шло представление, когда мир еще не сдвинулся с места…стрелок сравнил ощущение с просмотром пьесы, потому что другого сравнения незнал. Если бы он видел фильмы, он скорее сравнил бы свое ощущение с фильмом. Нопонятия даже о тех вещах, которых Роланд в жизни не видел, он мог извлекать изсознания Узника, потому что их ассоциации были очень похожи, а вот имени онпрочесть не сумел. Он знал имя старшего брата Узника, а имя Узника — нет. Но, сдругой стороны, имена — это тайна, исполненная силы.

И к тому же, сейчас имя — не самое важное. А важно,во-первых, то, что человек этот ослаб от своей пагубной привычки, а во-вторых,что под слабостью этой таится сталь — как хороший револьвер, затянутый зыбучимпеском.

Стрелок почувствовал укол боли: этот парень очень похож наКатберта.

Кто-то подходил. Узник спал и не слышал. Стрелок же не спал,и слышал, и снова подался вперед.

9

Потрясающе,— думает Джейн. —Он говорит, что умирает сголоду, и я бегу делать ему пожрать, потому что он такой милый, а когдавозвращаюсь, он спит.

И вдруг пассажир — парень лет двадцати, высокий, в чистых,слегка полинявших джинсах и пестрой клетчатой рубашке — приоткрыл глаза иулыбнулся ей.

— Благодарствую вам,— сказал он… или так ей послышалось.Какое-то странное слово, архаичное… или иностранное. Наверное, разговаривает восне.

— Не за что, — она одарила его своей лучшей улыбкойочаровательной стюардессы, уверенная, что он сейчас же опять уснет, а сэндвичтак и будет лежать нетронутым, пока не подадут горячее.

Ну ладно, тебя же учили, что так в основном и бывает, верно?

Она вернулась на камбуз, чтобы перекурить.

Она зажгла спичку, поднесла ее к сигарете, и вдругостановилась, так и не прикурив, потому что такому ее не учили.

Я решила, что он приятный. Преимущественно из-за глаз. Карихглаз.

Но только что пассажир в кресле 3А приоткрыл глаза, и онибыли не карими, а голубыми! И вовсе не привлекательно-сексуальными, как,скажем, у Пола Ньюмана, а холодными, цвета айсберга. Они…