— А если это сделано специально?

— Что специально? — не понял Родионов.

— Может, эта группа решила убрать Караухина стольэкстравагантным образом, чтобы отвести от себя подозрение. Конечно, профессионалытак не действуют, стреляли, как в гангстерских фильмах, с шумом на всю улицу.Но ведь Чешихина убрали более аккуратно, уже без лишних выстрелов.

— У тебя мозг работает, как компьютер, — свосхищением сказал полковник. — Поэтому я тебя и позвал. Постарайсячто-нибудь раскопать. Нас это очень интересует.

— Вы все-таки не сказали, кто это — «нас». Или этодействительно только группа ветеранов, играющих в домино?

— С тобой всегда интересно разговаривать, —засмеялся Родионов. — Хорошо, будем считать, что эти списки очень нужныоппозиции для победы на очередных выборах. Тебя устраивает такой вариантответа?

— Почти. С кем мне нужно держать связь?

— Только со мной. Если меня не найдешь, тогда позвониполковнику Иваницкому. Номер телефона я тебе сейчас продиктую. — Родионовпродиктовал семизначный номер. — Скажи, что звонишь по поручению ПетраПетровича. Он все поймет.

— Ясно. Что еще?

— Вот здесь деньги. Пять тысяч долларов.

— Почему так много?

— Багиров сейчас в Англии. Его лечат в какой-то частнойклинике. Тебе нужно будет обязательно с ним встретиться.

— Понимаю.

— Я тебе не сказал, кто именно с ним сидел вавтомобиле. Там погиб адвокат Гольдберг, может, ты слышал такую фамилию?

— Я его даже немного знал.

— И кого он обычно представляет, тоже знаешь?

— «Жрецы»?

— Да, преступная группа Рубинчика. Они просто так неподставляют своих людей. И, насколько я их знаю, не простят убийство такогочеловека, как Яков Гольдберг. Тебе нужно обязательно поговорить с Багировым.Конечно, если он захочет с тобой говорить. Адрес клиники лежит в конверте, хотяего люди очень строго охраняют эту тайну. Будь осторожен.

— Ясно. Что еще?

— До Лондона тебе предстоит еще одна поездка. ВТашкент.

— А туда зачем? При чем тут Ташкент?

— За месяц до смерти Каряухин летал в Ташкент.

— Ну и что? Он мог слетать на Канарские острова. Тудамне лететь не нужно?

— Не торопись. Он летал не один. А с Чешихиным, сосвоим помощником.

— Я бы удивился, если бы он полетел туда с вами.

— После смерти Караухина Чешихин вылетел в Ташкентвторично, прямо на следующий день. И через день вернулся. Понимаешь?

— Это очень серьезно. У вас точная информация?

Родионов обиженно покачал головой.

— Он даже не стал дожидаться похорон своего шефа. И,кстати, летал туда за свой счет. Вот у меня и возникла мысль, что документы,возможно, находятся там. Или нечто такое важное, что заставило Чешихина лететьтуда, бросив труп своего хозяина.

— Вы знаете, с кем именно он встречался в Ташкенте?

— Не всех, но знаем. В Узбекистане находится филиалбанка Караухина. Его возглавляет некто Будагов. Иса Будагов. Его адрес тожезаписан и лежит в этом конверте. По нашим сведениям, он имеет очень тесныесвязи с многими высшими руководителями Узбекистана. Среди его ближайших друзейи прокурор города Ташкента Камалов. Очень колоритная фигура: В свое времяпроходил даже в качестве одного из обвиняемых по «хлопковым делам». Потом былреабилитирован, против него ничего не смогли доказать. Тогда он работал вуправлении общего надзора прокуратуры республики, и дело против него вело КГБреспублики. Кое-что нам удалось узнать. Камалова считают креатурой Будагова.

До своего назначения прокурором города он был юрисконсультомбанка. Догадываешься, какого?

— Догадываюсь. Это Будагов устроил его на новуюдолжность?

— Да, попросил премьера. Тогда состоялся первый визитКараухина в Ташкент и его встреча с заместителем премьера. После этого Камалови был назначен прокурором города.

— Чешихин с ним был знаком?

— Этого мы не смогли узнать.

— Что-нибудь еще?

— Да, у нас есть очень интересные факты. После своегоназначения Камалов начал беспощадную борьбу с торговцами наркотиками. По еголичному указанию начали проводиться рейсы, были сняты с работы два начальникамилиции, прокурор одного из районов города. Понимаешь, что интересно? Так вТашкенте еще никто не действовал. Жестко и напористо. Не мне тебе говорить. НаВостоке свои традиции. Там просто нельзя размахивать мечом направо и налево.Это в Англии или в Германии прокурор может себе позволить быть беспощадным истрогим. Но на Востоке так действовать просто непозволительная роскошь.Понимаешь, он проявляет какое-то особое рвение. Ты считаешь это нормальным?

— Время негодяев, — покачал головой Дронго, —где-то я читал подобную книгу. Почему, если мы вдруг узнаем о честном исправедливом прокуроре, у нас сразу появляются сомнения. Никто уже просто неверит в честного прокурора или работника милиции. Нас развратила гласность.

— Это ты мне говоришь? — прищурилсяРодионов. — Ты действительно считаешь, что можно быть честным прокурором вТашкенте?

— Если честно, то, конечно, нельзя, — вздохнулДронго, — просто не дадут работать. В Средней Азии и в Закавказье честныйпрокурор это почти идиот, а идиотов на работе долго не держат. Как только вГрузии начались политические разборки между разными партиями, моментальнопоявились многочисленные банды рэкетиров и вымогателей. В республиках СреднейАзии, не считая Таджикистана, где у власти достаточно сильные, прагматичныеполитики, почти нет рэкета. Знаете, почему? В качестве «официальных сборщиковналогов» выступают прокуроры, начальники милиции, руководители местных органоввласти. Рэкетирам просто не остается никаких денег.

— И ты еще смеешь говорить после этого о честномпрокуроре? — рассмеялся Родионов. — Когда думаешь вылетать?

— Если есть рейс, то прямо сегодня.

— В гостиницу вернешься?

— Нет, конечно. Куплю, как обычно, все себе в дороге.Вы знаете сколько зубных щеток я поменял в жизни? Наверняка штук сто. Каждыйраз покупаю новую. За номер у меня заплачено за два дня вперед. Можетепоявиться завтра и взять вещи. Вот ключи от моего номера. А это карточкагостиницы.

— Хорошо. Когда вернешься из Ташкента, позвони мне потелефону. Знаешь, куда звонить?

— Как обычно, вашей сестре.

— Правильно. Давай выходи. Я сделаю круг и вернусь киздательству. Посмотрю, нет ли там наших преследователей.

— Думаете, они приедут? — спросил Дронго. —Это не «Феникс», я в этом уверен. Там были молодые ребята.