И все-таки, говоря себе это, она испытывала невыносимыеугрызения совести.

Ее мысли снова прервал телефонный звонок. Это был свекор. Вего голосе чувствовались усталость и беспокойство. Последнее время у него былипроблемы с сердцем, да и Филлис чувствовала себя неважно.

– Привет, Джордж, как дела?

– Оливер дома?

Против обыкновения, в этот раз он не был с ней любезен.

– Нет, его нет.

Сара сильно расстроилась, она питала к нему симпатию,гораздо большую, чем к Филлис.

– Что-нибудь случилось?

– Я... нет... не знаю. Филлис в полдень ушла в магазини до сих пор не вернулась. В такую погоду... Знаешь, я беспокоюсь, она незвонила. Это на нее не похоже.

Свекрови было шестьдесят девять лет. Она казалась еще крепкой,но в последнее время стала какой-то рассеянной. Несколько месяцев назад онаперенесла воспаление легких и с тех пор не оправилась. Сара знала, что Джорджочень за нее беспокоится. В свои семьдесят два года он, сухощавый и подвижный,был крепче и энергичнее жены. Будучи все еще привлекательным, высоким,стройным, с добрыми глазами и обворожительной улыбкой, он, однако, временамиказался старше своих лет, что огорчало Оливера.

– Я думаю, она просто потеряла счет времени. Ты жезнаешь, что бывает с женщинами, когда они ходят по магазинам.

Сара хотела его утешить. С его сердцем нехорошо быловолноваться по каждому пустяку, а Филлис, несомненно, с минуты на минуту должнабыла вернуться.

– Я думал, может, пойти поискать ее... Может, Оливер...

В последнее время он больше полагался на Оливера, что тожене было для него характерно.

– Я скажу, чтобы он позвонил, как только придет.

И это означало, что из их вылазки в ресторан ничего невыйдет, разве что свекровь вернется раньше. Но с другой стороны, может, оно илучше – у Сары вдруг пропало желание провести вечер наедине с мужем.

Но Джордж позвонил снова до того, как вернулся Оливер.Филлис уже была дома, цела и невредима. Она никак не могла поймать такси, имелочи не было, чтобы позвонить. Джордж не сказал Саре, что жена все жепоказалась ему какой-то странной, что, по словам таксиста, она с трудомвспомнила свой адрес и что из разговора с ней он, к своему ужасу, понял, чтоона не помнит номера их телефона и именно поэтому не позвонила.

– Извини за беспокойство, дорогая.

– Ну что ты, Джордж. Ты можешь звонить нам в любоевремя, ты же знаешь.

– Спасибо.

Он с огорчением взглянул на жену, которая что-то мурлыкаласебе под нос и бесцельно слонялась по кухне. В последнее время готовкойзанимался он, и оба делали вид, что так происходит потому, что ему нечегоделать, да и готовит он якобы лучше.

– Передай Оливеру от меня привет, когда он вернется, и,если у него будет время, пожалуйста, попроси его позвонить мне.

– Обязательно, – пообещала Сара и тут же забыла, когданесколькими минутами позже появился Оливер.

Он торопился принять душ, переодеться и настаивал, чтозаберет ее куда-нибудь поужинать.

– Но Сэм останется один дома.

Сара предпринимала все, чтобы остаться дома и не быть с нимнаедине за столиком. Она ничего не могла ему сказать. Пока. И легче былоспрятаться здесь, в их доме, за спинами детей и за телевизионным экраном.Спрятаться за что-нибудь. Лишь бы не смотреть ему в глаза.

– А Агнес куда-то уходит? – спросил Олли.

Он брился и одновременно смотрел по телевизору новости,почти не глядя на жену, но явно довольный перспективой провести вечер вдвоем.Он приготовил ей сюрприз. Его повысили в должности. До верхушки лестницы в этойфирме было уже рукой подать. В сорок четыре года Оливер Ватсон мог служитьпримером блестящей карьеры в бизнесе. Он имел все и благодарил судьбу за это:работу, которую любил, жену, которую боготворил, и троих детей, от которых былбез ума. Чего еще желать в жизни? Ничего больше ему и в голову не приходило.

– Нет, Агнес будет дома, но я думала...

– Нечего думать. Одевайся.

Он легонько шлепнул супругу ниже спины, когда та проходиламимо, а потом остановил ее и, отложив бритвенный станок, заключил в объятия.

– Я тебя люблю, ты это знаешь?

Она знала. Даже слишком хорошо. И сама тоже любила его, чтовесьма осложняло выполнение задуманного.

– Я тебя тоже люблю, – ответила Сара, но глаза у неебыли грустные.

Олли сильнее привлек ее к себе:

– Тебя это определенно не радует. Что, был тяжелый день?

– Не особенно.

Тяжелые дни отошли в прошлое. Дети занимались своими делами,по большей части вне дома, Агнес вела хозяйство, а Сара гораздо меньше работалав родительском комитете и имела время писать, что, впрочем, у нее не очень-тополучалось. Что тяжелого могло быть в столь безупречной жизни? Ничего, кромепостоянного ощущения опустошенности и скуки.

– Я, наверное, просто устала. Ой, чуть не забыла.Звонил твой папа. Просил тебя позвонить.

– У них все о'кей?

Он очень беспокоился за родителей. Они старели, особенносдал отец после инфаркта.

– Как он себя чувствует?

– Судя по голосу, нормально. Тем более что мамавернулась. Он позвонил, потому что она сегодня ушла днем в магазин и долго невозвращалась. Думаю, он волновался из-за погоды.

– Он слишком расстраивается по любому поводу. Из-заэтого у него и инфаркт был. Я ему все время повторяю, что мама не нуждается вопеке, а он твердит, что у нее провалы памяти, но, по-моему, он преувеличивает.Я позвоню ему, когда мы вернемся, если не будет слишком поздно. Ну, шевелись, –с улыбкой поторопил Олли. – Прибавь темп. Столик заказан на семь.

Они поцеловали перед уходом Сэма, пожелав ему спокойнойночи, и оставили Агнес номер телефона ресторана. Бенджамин уже уехал, непопрощавшись с родителями. Он взял ключи от маминой машины и укатил,предварительно проглотив большую порцию жаркого, две тарелки овощного салата икусок яблочного пирога, который испекла Агнес. Но Сара не сомневалась, что и уБилла он тоже будет есть, а может, еще и прикончит яблочный пирог, когдавернется. Раньше она беспокоилась, что он может располнеть, но, по всейвероятности, это ему не грозило – все уходило как в прорву, и если бы неширокие плечи, он определенно был бы похож на пресловутую жердь.

Ресторан был симпатичный: уютный, оригинально оформленный встиле французской провинции, в камине полыхал огонь. Еда была хорошей, Оливерзаказал превосходное калифорнийское «Шардоннэ». Оба расслабились. Сара слушала,как Оливер рассказывал о повышении, и испытывала при этом странное чувство. Многиегоды она была его тенью, а теперь у нее вдруг появилась своя жизнь. Она слушаламужа, словно кого-то чужого, но, радуясь за него, не намеревалась, однако,более разделять его успехи. Они принадлежали только ему. Теперь Сара знала этотвердо.