Сара грустно улыбнулась про себя, глядя, как собака, которуюАгнес выпустила на улицу, с лаем носится по снегу. Они так счастливы. Все, дажеАгнес. Почему же ей так тоскливо на душе? Что ушло? Что она потеряла? Чегоникогда не имела? Чего желала теперь? Чего-то. Всего. Она желала всего-всего.Славы. Успеха. Больших дел. Знакомств с известными людьми. И знала, что никогдаэтого не получит. Она всегда будет тут так сидеть, смотреть на снегопад, ажизнь будет проходить мимо, и Олли будет по-прежнему гоняться за клиентами. Унее теперь были свой «мерседес», две меховые шубы, трое детей – благодарянастойчивости Оливера, прекрасный муж... но ничего своего, что было бы на самомделе значимо. Никаких достижений, никакого таланта. Все ушло. Та девушка,которой она когда-то была, ушла безвозвратно.

– Почта, миссис Ватсон, – негромко произнесла Агнес иположила на письменный стол корреспонденцию.

– Спасибо, Агнес. Что интересного?

– В основном тут счета. И, кажется, письмо Бенджаминуиз университета, правда, адресовано оно вам.

Бенджамин действительно заполнял заявки на поступление вГарвард, но еще их не выслал. Оттуда не могли писать ни ему, ни Саре о нем. Этобыло кое-что другое, и Сара знала, что именно. Она дрожащими руками взялаконверт, минуту-другую в нерешительности глядела на него, вспоминая времена,когда все было иначе... но то все кануло. «Все», – напомнила себе Сара,вскрывая конверт. Она повернулась к Агнес спиной, а потом прошла в гостиную,где светлые обои в цветочек напоминали о лете даже среди зимы.

Сара медленно извлекала письмо, словно раскалывала скорлупусвоей жизни... Но нет, нельзя позволять себе даже думать об этом. Онаопустилась в кресло и стала читать, не обращая внимания на Агнес, котораяудивленно за ней наблюдала... Сара читала письмо медленно, с трудом, затаивдыхание... Нет, это невозможно. Это ошибка... Она не так поняла... Но ошибки небыло. Все написано черным по белому... Господи Боже... Вдруг она почувствовала,что ее тело наполняется светом и музыкой. Она больше не ощущала пустоты. Какбудто там, внутри, что-то было. Нечто лучшее, чем ребенок... Это была она сама.Там была она. Она вернулась. Сара перечитывала строчки письма снова, и снова, иснова...

«...Рады сообщить Вам, что вы зачислены в аспирантуруГарвардского университета...» Рады сообщить... рады сообщить... Словасмазались, когда на глазах у нее выступили слезы и стали медленно стекать пощекам... Это была мечта, только лишь мечта. Осуществить ее нет никакойвозможности. Нельзя оставить их одних, а самой уехать учиться.

Она послала заявку давно, в сентябре, когда у детей снова началисьзанятия и ей было так грустно и одиноко. Послала так просто... на всякийслучай... а теперь они пишут, что зачислили ее. Но она не может...

Сара подняла глаза. Снег все падал, собака носилась по дворус радостным лаем, а Агнес выжидательно глядела, стоя в дверях. И Саре сталоясно, что ехать надо. Они поймут. Обязательно поймут... Это не продлитсядолго... но она снова станет личностью. Обретет себя... Станет собой... СтанетСарой.

– Плохие новости, миссис Ватсон?

Агнес заметила, что Сара побледнела, а потом увидела слезы унее на щеках. Но ей не дано было понять чувства, которые обуревали Сару в тотмомент. Волнение... неверие... надежда... и страх. Она оставила хозяйку наединес ее мыслями.

Прошел целый час, прежде чем Сара появилась на кухне.

– Да нет... это просто сюрприз...

У Сары был отсутствующий вид человека, потрясенногонепонятно чем-то ли радостью, то ли горем. Она рассеянно слонялась по кухне,переставляла предметы, даже не глядя на них, придвинула стул к столу, подняла спола бумажку. Казалось, будто она не знает, что предпринять, будто видит свойдом в первый раз или в последний. Что же теперь делать? Ехать в Гарвард онаникак не могла. Нельзя же их оставить одних.

Она задавала себе вопрос, зачем вообще подавала документы.Это была глупая, нереальная мечта, Олли будет насмехаться над ней... и всеже... предложение не было смешным. Оно было пугающим, но великолепным, и радисемьи Сара не хотела отказываться от такого шанса. Никогда в жизни она нестояла перед таким выбором. Конечно, она не скажет Олли. Пока не скажет. Может,после праздников, до Рождества осталось всего две недели. Может, они соберутсяна пару дней покататься на лыжах, тогда кстати было бы и сказать. Но чтосказать?.. «Олли, я еду учиться... Я уезжаю в Бостон на год или два... Мнепридется уехать...» Но на глазах у Сары снова выступили слезы, и она в отчаянииподумала, что ни за что их не покинет.

Агнес посмотрела на нее недоверчиво. В том письме был непросто сюрприз. А если и сюрприз, то очень приятный.

– В котором часу дети придут домой?

Сара рассеянно посмотрела на сухонькую, маленькую женщину,занятую приготовлением ужина. Обычно Сара была ей благодарна, теперь же вдругпочувствовала себя при ней бесполезной. Седые волосы Агнес были собраны в узел,она с серьезным лицом, поджав губы, накрывала на стол. Дети ели с ней на кухне,когда родители куда-то уходили. Иногда здесь ужинали всей семьей. Но чащевсего, если Сара и Олли были дома, накрывали в столовой. Оливеру это нравилось,он любил ритуал семейного ужина, когда все чинно сидят за столом и обсуждаютитоги прошедшего дня. Ему это позволяло отключиться от работы и быть в курседомашних, прежде всего детских, дел. Но в тот вечер они с Сарой собиралисьотправиться с друзьями в новый ресторан в местечке Рей.

Раздумья Сары прервал телефонный звонок. Опередив Агнес, онаподняла трубку. Может, это Олли? Ей вдруг захотелось быть с ним рядом, слышатьего голос, прижаться к нему. Внезапно, в один момент, это письмо все изменило.

Звонили друзья. Им пришлось отказаться от ужина в ресторане.Сара, повернувшись, задумчиво посмотрела на Агнес:

– Наверное, мы сегодня останемся дома и поужинаем сдетьми. Наши знакомые не поедут в ресторан. Они не могут.

Агнес кивнула, взглянула на Сару и спросила:

– А почему бы вам с мистером Ватсоном не поехать самим?

Ей показалось, что Саре нужно развеяться.

Сара в ответ улыбнулась. Они знали друг друга очень хорошо,и все же Агнес оставалась сдержанно-уважительной. Она не боялась высказыватьсвое мнение или спорить, настаивая на своем, особенно когда дело касалосьдетей. Но даже в таких ситуациях неизменно обращалась к ним «мистер Ватсон» и«миссис Ватсон».

– К тому же мистер Ватсон не особенно любит жаркое.

Сара снова улыбнулась. Агнес была права. Он не любилжаркого. Может, им в самом деле следовало бы поужинать вне дома. Но ей нехотелось быть с Оливером наедине. Пока она размышляла, хлопнула входная дверь,и в следующую минуту на кухне появился Бенджамин, семнадцатилетний юноша шестифутов ростом, рыжий, голубоглазый – в мать. Щеки у него покраснели от мороза,он снял вязаную шапку и бросил ее на стол.