Мир все еще дик, им управляют вожди с дубиной в руке. Теперьих называют президентами, генсеками, канцлерами, но от их настроения,воспитания и привычек зависит слишком многое... Как и от тех, кто их окружает,подает советы.

Зазвонил телефон. Не сотовый, с тем еще надо разбирваться, амой, старенький, хотя и с наворотами вроде определителя и автодозвона. Я выждалдо третьего звонка, лишь тогда высвечивается номер звонящего, поднял трубку:

– Алло!

В трубке прогудел добродушный медленный бас, словнозаговорил шмель размером со слона:

– Привет, Виктор. Это Леонид. Тебе привет от Фиры. Ещеутром прибыли... Я тебе звонил сразу же, но тебя не было.

– До утра никуда не денусь, – ответил я. –Продуктов жена напихала полный холодильник. Даже в магазин не пойду.

В трубке послышались молящие нотки:

– Тогда, может, заглянешь?.. Честно говоря, ты когдазаразил меня своим компьютерством, так я и на юге о нем помнил. Только в дверь,сразу за клавиатуру. Включил, а он мне: error в файле таком-то! И цифры пишеттак это злорадненько, знает, мерзавец, как я их ненавижу. Ты был прав, надобыло бэкапчик сотворить...

– Я сейчас зайду, – пообещал я. – Ты навсякий случай рэстартни, а то и перезагрузись по горячему. Бывает, помогает.

Хрюка вертелась, повизгивала, заглядывала в глаза. Я сбросилна чистую дискету пару системных файлов, Хрюка уже пыталась открыть дверь. Покая захлопывал, она вихрем пронеслась по коридору, влетела на площадку иторопливо вызвала лифт. Знакомые говорили, что собака у меня удивительная, еслинаучилась сама вызывать лифт, но что тут удивительного, если она в течении пятилет видела, как я всякий раз нажимал одну и ту же кнопку, а она может сделатьэто еще быстрее, после чего – улица, простор, свобода, другие собаки... а во-вторых,не зря же говорят, что собаки – продолжение их хозяев. У добрых людей и собакидобрые, хоть и бультерьеры, у раздражительных даже пудели кусаются, ну, а ясебя скромно отношу к числу умных...

Говорковы жили двумя этажами ниже. Хрюка обожала бывать вгостях, к тому же полгода тому Леонид завел таксочку Ксюшу, Хрюка обожала еетискать, мять, валять по дивану и по всей квартире, покрытой толстым ковром.

Леонид открыл, предварительно рассмотрев меня в глазок,Хрюка ворвалась в щель, едва не сшибла с ног, в глубине раздался визг, вопли.Леонид прогудел добродушно:

– Ксюша тоже по ней соскучилась... Слышишь, лижутся!

– Пойдем к компьютеру, – предложил я. – Гдеон у тебя на этот раз?

В отличие от моей, квартира Леонида огромная, заблудитьсяможно. Компьютеру он постоянно искал подходящие условия, и я всякий раз находилего четырехсотку на новом месте.

– Если не перебежал за моей спиной на кухню, то вбольшой комнате, – сообщил он виновато, – мог, конечно, набратьсядурных привычек.

Я вытащил дискету:

– Говоришь, error?

– Да... То он доставал меня, чтобы я нажал клавишу anykey, я искал ее по всей клавиатуре и даже под нею, а теперь придумал новоеиздевательство...

Я вставил дискету, но файлы сбрасывать не стал, спервазаглянул в win ini. Леонид смотрел на меня такими же глазами, как я сам смотрелсовсем недавно на всякого, кто умел включать и выключать эту загадочную штуку сназванием, известным нам раньше только по фантастическим романам. Так и есть,он сумел стереть ненужную программку, но она всобачила часть файлов в Windows,там Леонид, естественно, найти их и стереть не умел.

Собаки шумно возились в соседней комнате, изредказаглядывали, проверяли нас, на кухне звякала посуда, затрещали зерна вкофемолке, в нашу комнату потек горьковатый бодрящий запах.

– Вот, – показал я строчку, – видишь? Этифайлы и требовал компьютер. Можно было интернуть пару раз, и все. Загрузился быкак обычно.

– Боялся, – признался Леонид.

– Он просто тебя предупреждал, что таких файлов ненаходит, а в win ini они почему-то есть!

– А черт его знает, чего вдруг распредупреждался... Тыизвини, что я по такому пустяку.

– Ерунда, – сказал я великодушно. – Знал быты, как я сам боялся сперва! Честно говоря, до сих пор видеомагнитофоннастроить не умею, таймер вечно отключается, в телевизоре только шесть каналовработает, остальные не нахожу, а вот с компьютером как-то сдружился быстрее.

Из кухни раздался веселый голос Фиры. Тут же примчаласьХрюка, начала хватать зубами, тянуть, возмущаться, что не спешим на кухню, тамкорм дают, такие неповоротливые, и Леонид сказал с восхищением:

– Умная псяка! Все понимает.

– Работает, – сказал я и пояснил. – На обедзвать умеет, значит – служит.

На кухне было светло и чисто, Леонид, как и я, любит яркийсвет, в люстре пять лампочек, по широкому столу улыбающаяся Фира расставила натарелочках десятки крохотных пирожных, бутербродиков, а когда мы расселись,начала разливать душистый кофе. Таксочка кувыркалась на диване, а Хрюка ужесидела возле стола, в черных глазах было нетерпеливое ожидание. Неважно насколькобрюхо набито, важно участвовать в совместной трапезе, чтобы приобщиться к кругувысших существ и попытаться повысить свой ранг в этой стае.

– Как отдыхалось? – спросил я дежурное.

– Покажу, – пообещал Леонид.

Мы быстро проглотили по чашечке, сжевали бутербродики, одинперепал Хрюке. Леонид кивнул, мы вышли в комнату, где он снял с полки альбом. Явидел, как Фира заулыбалась.

– Я проявлял там же, – объяснил Леонид. –Запирался в ванной комнатке, сам и печатал... Не доверяю такое ответственноедело. Обязательно испортят!

Он уже лет пятнадцать упорно ездил на юг, но не на какой-тозападный или восточный, а в привычную Евпаторию. Открытые границы зарплату неприбавили, скорее – наоборот. Сейчас и на Евпаторию собирал целый год.

В альбоме фото разместить явно не успел, навалено кучей,теперь выбирал и подкладывал мне, соблюдая очередность. Вот в аэропорту, вот натрапе, а вот уже сходят на берег Крыма... Снимал Леонид в самом деле здорово,тут он силен так же, как я в компьютере, хоть оба непрофессионалы.

– Это пропусти, – сказал Леонид великодушно, онзнал, как все ненавидят рассматривать семейные альбомы, интересные только длясамих хозяев. – И это... Начинай с третьего листа.

Здесь снимал явно сам, снимок был великолепен. Фира стояла,совершенно обнаженная, у кромки воды. Волна набежала на щиколотки, со спиныпадал красноватый свет заходящего солнца, волосы и плечи искрились, словно поним пробегала плазменная молния. Лицо было в тени, но Леонид поставил ее так,что красный свет выхватывал из тени кончики груди, и те красно и вызывающеприковывали все внимание только к себе.