В прошлом декабре во время бритья он обнаружил у себя вбороде седину. Это открытие повергло его в публичную депрессию, не проходившуюеще несколько недель. Он отчаянно скреб щеки бритвой, словно это могло стеретьседину. Тридцать восемь лет. Он гнал от себя мысли о старости, но порой онизаходили с тыла и наваливались на него, когда он меньше всего этого ждал. Черезсемьсот дней ему будет уже сорок.

«Вот сука», – думал он снова и снова.

Он бросил в своей жизни несчетное количество женщин, но егосамого бросали всего два или три раза. Он всегда чувствовал, когда это должнопроизойти, и брал инициативу в свои руки. Бросай первым, как в карточной игре –и не будешь думать о возрасте. Он видел, что Донна охладевает к нему, но емуказалось, что ей можно без труда манипулировать, сочетая секс с психологией. Сострахом, если придется. Поэтому то, что случилось, вызвало у него боль иярость, как будто его выпороли.

Он разделся, сунул бумажник и мелочь из брюк в ящик стола ипошел в ванную. Приняв душ, он почувствовал себя лучше. Он натянул джинсы илегкую фланелевую рубашку и задумался.

В своем бумажнике Стив Кемп хранил визитные карточки. Онвсегда любил их – и свои, и, как ни странно, чужие. Как-то, когда они с Доннойзанимались любовью, он заметил на телевизоре визитные карточки ее мужа. КогдаДонна вышла в ванную или куда-то еще, он позаимствовал одну. Для коллекции.

Теперь он открыл бумажник и начал рыться в нем. Так,карточки его агентов, издателей, бизнесменов. Он подумал было, что обронилкарточку любящего супруга. Но она просто затерялась среди мятых купюр. Онвыудил ее. Синие буквы на белом фоне. Ничего лишнего. Скромные, но со вкусом.

Роджер Брикстон «Эд Уоркс» Виктор Трентон

1633 Конгресс-стрит телекс: ЭД УОРКС

Портленд, Мэн 04001 тел.: (207) 789-8600.

Стив взял листок бумаги и расчистил на столе место.Посмотрел на машину. Нет. Шрифт каждой машинки индивидуален, как почерк. У этойзапала буква «А».

Конечно, полиции бояться нечего, но осторожность непомешает. Дешевая бумага, какой полно в любом офисе, и никаких машинок.

Он взял из кофейной банки на столе чертежный карандаш инаписал большими квадратными буквами:

«Привет, Вик!

У тебя чудесная жена. Я трахал ее, пока дерьмо не полезет».

Он прервался, зажав карандаш в зубах. Так, уже лучше.Конечно, она может оправдаться, и Трентон не поверит этому письму. Слова всегдазначат мало. Нужно что-то добавить. Что?

Внезапно он улыбнулся; когда он улыбался, лицо его казалосьбезмятежным, и было видно, что женщины никогда за всю жизнь не доставляли емуособых огорчений.

Он написал:

«Ты видел у нее родинку на лобке? Лично мне она напоминаетзнак вопроса. А у тебя есть вопросы?»

Хватит; хорошего понемногу, как любила говорить его мать. Онотыскал конверт и сунул в него послание. После некоторых колебаний вложил тудаже карточку и теми же квадратными буквами надписал адрес: Вику на работу.Подумав, решил проявить снисхождение и ниже подписал «лично».

Он положил письмо на подоконник и откинулся на стуле,чувствуя себя снова прекрасно. Он был уверен в правильности своих действий.

Снаружи прогудел грузовик. Он выглянул в окно. В кузовевозвышался старинный кабинет. Что ж, прекрасно. Лишние деньги никогда непомешают. Только вот хватит ли у него времени? Получив это письмо, любящийсупруг наверняка захочет с ним разобраться. Стив играл с ним в теннис изапомнил худобу, большие очки, и тонкие, как спагетти, руки, – но имея дело сподобными людьми, никогда нельзя быть уверенным, что они не выхватят из карманапушку и не совершат антиобщественного поступка. Поэтому лучше будет смотаться вОгайо. Или в Пенсильванию. Или в Таос, штат Нью-Мексико. Но как практическийшутник, подсыпавший порох в чужой табак, он решил еще немножко подождать ипроследить за событиями.

Водитель грузовика с женой зашли в магазин. Стив, улыбаясь,вышел к ним, держа руки в карманах. Женщина немедленно улыбнулась в ответ.

– Привет, чем могу помочь? – спросил он, про себя решивотправить письмо сразу же после их ухода.

В тот же вечер, когда красное солнце уже нависло надгоризонтом, Вик Трентон в рубашке, обернутой вокруг талии, копался в недрах«пинто», принадлежащего его жене. Донна стояла рядом, выглядя удивительно юнойи свежей в белых шортах и красной безрукавке. Тэд в одних трусиках без усталигонял по двору на велосипеде.

– Попей чаю, – сказала Донна Вику.

– Угу, – стакан исчез за капотом машины. Вик сделал пару глоткови, не глядя, сунул стакан жене. Она успела его подхватить.

– Браво, – сказал он. – Прекрасная реакция.

Она улыбнулась.

– Я просто знаю: уж если ты чем-то занят, то все. Гляди воба и только успевай ловить.

Они улыбнулись друг другу. «Хороший момент, – подумал Вик.Может, виной тому его воображение, но ему казалось, что таких моментов в ихжизни становилось все меньше. Перебранки по пустякам, холодное молчание или –что еще хуже – полное безразличие. Он не знал причины, но был признателен и заэту улыбку.

– Так что там с моим гробом на колесах?

– Карбюратор, – Вик ткнул в нужном направлении отверткой. –Похоже, клапан отходит.

– А это плохо?

– Да нет, – сказал он, – только в любую минуту он можетполететь. Этот клапан контролирует поступление бензина, а без бензина машина непоедет. Закон природы, малышка.

– Па, ты меня покачаешь?

– Да, подожди немного.

– Я буду сзади.

И Тэд устремился к качелям, стоящим за домом. Вик соорудилих прошлым летом, обложившись планами и прикладываясь в процессе работы к джинус тоником под аккомпанемент транзистора. Тэд, тогда еще трехлетний, молча сиделрядышком и смотрел на отца, обхватив ладонями подбородок. Это было хорошеелето, не такое жаркое. Казалось, что и Донна, наконец, поняла, что Мэн,Касл-Рок, «Эд Уоркс» не так уж плохи.

Но потом все покатилось под откос, и хуже всего было чувствобезысходности, иногда возникающее у них обоих. Вещи в доме стали менять места,будто сдвинутые чьей-то невидимой рукой. У него возникло дурацкое ощущение, чтоДонна слишком часто меняет простыни. Они всякий раз казались совершенносвежими, и однажды в его голове эхом всплыл старый, как мир, вопрос: «Кто спалв моей кровати?»

Но теперь положение немного исправилось. Если бы не дурацкоедело с «Красной клубникой» и не предстоящая поездка, он бы даже мог решить, чтолето выдалось на славу. Оно еще могло таким стать. Не все потеряно. Он верил вэто, хоть и без особой надежды.