— Если я приеду туда хотя бы на пару днейраньше, — уверенно заявила она, — вам вообще не придется ни о чембеспокоиться!

Это заявление заставило улыбнуться даже ее мужа, и в концеконцов друзья единогласно избрали Паскаль своей квартирьершей.

Была уже почти полночь, когда друзья наконец разошлись.Моррисоны и Смиты уехали в одном такси. Дождь так и не прекратился, однаконепогода никак не повлияла на их настроение, которое было поистинезамечательным. В машине они продолжали весело болтать, и только Энн почти непринимала участия в общем разговоре. Откинувшись на сиденье, она лишь усталоулыбалась, и Роберт невольно встревожился.

— Энн, дорогая, как ты себя чувствуешь? —заботливо спросил он, когда они высадили Эрика и Диану и такси повернуло к ихдому. Энн выглядела совершенно измотанной, и Роберт снова подумал о том, чтоона совершенно загнала себя работой.

Я в полном порядке, — ответила Энн, но ее голосунедоставало убежденности. — Просто я думала о том, как хорошо будетпровести месяц в этом чудесном доме. С тобой… — добавила она иулыбнулась. — Когда еще мы сможем так отдохнуть? Представляешь, целыймесяц мы будем только купаться, читать, плавать на яхте и удить рыбу! Жальтолько, что до августа еще целых восемь месяцев!

— Не восемь, а семь, — поправил Роберт. — Ипотом, это не такой уж большой срок. Ты сама не заметишь, как быстро пролетитвремя.

Такси остановилось напротив их дома на Восемьдесят девятойулице, и Роберт с Энн поспешили войти в подъезд, спасаясь от холодногопроливного дождя. Меньше чем через минуту они были уже в своей квартире, иРоберт, помогая Энн снять плащ, снова заметил, что сегодня она как-то необычнобледна.

— Мне кажется, — начал он нерешительно, —тебе не помешало бы взять небольшой отпуск прямо сейчас, — сказалон. — Может быть, мы могли бы съездить куда-нибудь денька на четыре? В туже Мексику или в Калифорнию — там, по крайней мере, тепло и нет дождя…

Роберт был не на шутку обеспокоен — ведь дороже Энн у негоникого не было. Он любил ее даже больше, чем детей. Энн была для него не толькоженой, но и другом — человеком, которому Роберт мог довериться в любыхобстоятельствах. Она была центром, опорой, на которой держалась вся его жизнь,и он всегда берег ее и заботился о ней. Когда Энн была беременна или болела,Роберт обращался с ней так, словно она была стеклянной. По складу своегохарактера он был человеком заботливым и внимательным, и Энн это особеннонравилось. Ей казалось — его нежность, мягкость, терпение удивительны. Этикачества Энн подметила в Роберте чуть не в тот день, когда они впервыевстретились, и последующие годы совместной жизни показали, что она не ошиблась.Во многих отношениях Энн была даже жестче мужа — жестче, практичнее, сильнее игораздо меньше его была склонна прощать. Когда речь шла о защите прав клиентов— или о ее собственных детях, Энн бывала беспощадна, но сердце ее безраздельнопринадлежало Роберту. Она редко говорила ему об этом, но их чувства и ненуждались в словах — особенно теперь, когда, выдержав испытание временем, онистали еще крепче.

Впрочем, в молодости они часто говорили о своих планах,надеждах, мечтах. Правда, начинал разговор всегда Роберт, ибо его романтическаянатура не позволяла ему молчать, когда воображение так ясно рисовало чредуудивительных и счастливых лет, ожидавших их впереди. Энн с самого начала былаболее приземленной и больше интересовалась сегодняшним днем, однако слушала онаего с удовольствием. Иногда она в шутку называла мужа мечтателем, но теперь,оглядываясь назад, Энн не могла не признать, что многое он угадал точно. Все ихмечты сбылись, и ни он, ни она не могли пожаловаться, что судьба была к нимнеблагосклонна.

И теперь, по прошествии почти четырех десятилетий, прожитыхв любви и согласии, им больше не о чем было мечтать. Они уже не строили планов,не надеялись, не старались заглянуть в будущее — они просто жили, наслаждаяськаждой проведенной вместе минутой и благодаря бога за все, что он дал им всвоей неизъяснимой милости. Единственной трагедией, которую им довелосьпережить, была потеря их четвертого ребенка — дочери, — которая умерлачерез несколько дней после рождения. Эта смерть очень подействовала на Энн, ноблагодаря поддержке Роберта она сумела справиться с этим ударом. Зато самРоберт оплакивал свою девочку на протяжении еще нескольких лет. До сих пор онвремя от времени заговаривал о ней, и тогда в его глазах появляласьневысказанная печаль. В отличие от него Энн почти не тосковала о дочери — не вее характере было горевать о том, что ей не суждено было иметь. Вместо этогоона предпочитала радоваться тому, что у нее есть, но, зная мягкосердечие мужа,она старалась быть к нему внимательной и не задевать его сокровенных чувств. Иэто ей удавалось. Самой природой Энн была лучше приспособлена к ударам судьбы ивсегда старалась по мере сил оградить от них Роберта. — Какие у тебя планына завтра? — негромко спросил Роберт, когда, надев голубую фланелевуюрубашку, Энн легла в постель рядом с ним. Ее нельзя было назвать красавицей,однако во всем ее облике было что-то бесконечно привлекательное и благородное.Во всяком случае, Энн до сих пор волновала Роберта, и он совершенно искреннесчитал, что с годами она стала еще интереснее, чем была в юности. Энндействительно принадлежала к тому редко встречающемуся типу женщин, которые свозрастом только хорошеют, но Роберт постиг это сначала сердцем, и только потом— рассудком.

— На завтра? — переспросила Энн и зевнула. —Для начала я собираюсь как следует выспаться, а там видно будет. Может, сходимв кино?

Они оба обожали кино, особенно итальянские или французскиеленты — не комедии, а те, что были посерьезнее. В особенно душещипательныхместах Роберт, как правило, не мог сдержать слез, и Энн, когда была моложе,посмеивалась над его «сентиментальностью», как она это называла. Сама Эннникогда не плакала в кино, но ей нравились нежное сердце и чувствительностьмужа.

— Что ж, я «за», — немедленно ответил Роберт. Онис Энн любили одни и те же фильмы, одну и ту же музыку и книги, интересовалисьодними и теми же людьми, и поэтому им никогда не бывало скучно вдвоем. Правда,в начале совместной жизни разница в их вкусах была значительной, но со временемвсе различия стерлись. Теперь их жизнь напоминала теплую пуховую постель,лежать в которой обоим было уютно и приятно.

Я рада, что Паскаль нашла такой замечательный дом, —сонно пробормотала Энн, склонив голову на плечо мужа. — Я уверена, мывместе чудно проведем время…

— В самом деле, скорее бы лето. Мы бы покатались наяхте… — ответил Роберт, прижимая ее к себе. Когда они одевались, чтобы ехать кДжону и Паскаль, он решил, что вечером, вернувшись, они обязательно займутсялюбовью, однако Энн казалась ему настолько усталой, что он подумал — с егостороны было бы настоящим свинством требовать от нее ласк сейчас. Да, Эннработала слишком много, и он мысленно пообещал себе серьезно поговорить с нейутром. Уже давно он не видел ее такой усталой и вымотанной. Вот и сейчас оназаснула почти мгновенно, и Роберт подумал, что хороший отдых им простонеобходим.