— Действительно, пойдемте к нам, — сказала она,беря за руку Аманду и направляясь с ней к двери. Роберт, которого поддерживалипод руки сыновья, последовал за ней, последним шел Эрик.

Пройдя по коридорам больницы, они спустились на лифте напервый этаж и вышли на улицу. Стояло морозное зимнее утро. Дождь наконецпрекратился, и лужи на асфальте подернулись тонким ледком, который хрустел подногами, точно битое стекло. На горизонте громоздились темные кучевые облака,грозившие новым проливным дождем или — если принять во внимание резкоепохолодание — снежным бураном, но Роберт ничего не видел, не замечал. Он словноослеп, оглох и онемел — он не чувствовал, как его сажали в такси, как везли познакомым улицам Нью-Йорка, как помогали подняться по лестнице и войти в лифт.

Через пять минут они были уже в квартире Моррисонов. ТамДиана усадила всех в гостиной, а сама отправилась на кухню, чтобы приготовитькофе и тосты.

— Я не понимаю… — проговорил Роберт, когда онапоставила перед ним кружку крепкого кофе, куда, по совету Эрика, добавилахорошую порцию бренди. — Просто не понимаю!.. Еще вчера вечером Эннчувствовала себя отлично! Мы прекрасно провели время у Джона и Паскаль, ипоследнее, о чем мы говорили, перед тем как лечь спать, это о том, как хорошонам будет летом в этом новом доме в Сен-Тропе…

— В каком новом доме? — машинально спросил Джефф, старшийсын Роберта.

В будущем августе мы собирались отдыхать во Франции сДонелли и твоими родителями, — объяснил Эрик. — И сняли там роскошнуювиллу. Как раз вчера мы все вместе рассматривали рекламный проспект ифотографии, и твоя мама чувствовала себя отлично. Впрочем, теперь я припоминаю,что она показалась мне усталой и бледной, но в этом не было ничего странного.Мы все знали, как много она работает, к тому же зимой большинство ньюйоркцеввыглядят не лучше… Я, во всяком случае, не придал этому особенного значения.

Теперь Эрик казнил себя за это. Ладно — остальные, но ведьон врач, он должен был насторожиться!..

— Когда мы возвращались домой, — медленно сказалРоберт, — я спросил, как она себя чувствует. Мне тоже показалось, что Эннвыглядит измотанной, но она сказала, что все в порядке. Она собиралась поспатьсегодня подольше!..

…И уснула навсегда. Он не сказал этих слов, но фраза повислав воздухе, и Роберт почувствовал, как в груди нарастает тупая ноющая боль. Онвдруг вспомнил, что не попросил у врачей разрешения взглянуть на Энн, но тут жеподумал, что еще увидит ее. Наверное, увидит…

Он был просто неспособен думать о чем-либо, кроме своейпотери. Роберту казалось, что, если бы он мог каким-то чудом вернуться вовчерашний вечер, события бы развивались совершенно иначе. Он бы заметил,непременно заметил, что Энн не просто устала; он бы вызвал к ней врача и сумелее спасти. В глубине души Роберт понимал, что поправить уже ничего нельзя ичто, думая об этом, он только напрасно себя мучает, но справиться с собой немог. Это было сильнее его.

Он сделал только несколько глотков кофе, не прикоснувшись кприготовленным Дианой тостам. Кусок буквально не лез ему в горло, да и голодаРоберт никакого не чувствовал. Единственное, чего ему хотелось сейчас, этоснова увидеть Энн, обнять ее, прижать к себе…

— Что мы теперь будем делать? — спросила Аманда иприкрыла глаза рукой. Дочери Роберта уже исполнилось двадцать пять лет, но онаеще никогда не теряла родных, никогда не сталкивалась со смертью лицом к лицу.Ее бабушки и оба деда умерли, когда она была совсем маленькой, и она их почтине помнила. За всю жизнь Аманда не похоронила даже канарейки — и вот теперьлишилась матери! Для нее этот удар оказался особенно жестоким и несправедливым.

— Я думаю, что смогу помочь вам с похоронами, —мягко сказал Эрик. — Сегодня же позвоню в фирму Фрэнка Кэмпбелла и попрошуего взять все приготовления на себя.

Фирма Кэмпбелла была солидной, уважаемой фирмой, широкоизвестной в Нью-Йорке. Среди ее клиентов было немало знаменитостей.

— У тебя есть какие-нибудь идеи, пожелания? —повернулся он к Роберту. — Может быть… ты предпочел бы кремацию?

Этот вопрос нанес Роберту новый сильный удар. Нет, он нехотел никакой кремации. Он и думать об этом не мог. Он хотел, чтобы Энн, егоЭнн снова была жива, чтобы она сейчас же, сию минуту вошла в гостиную испросила, смеясь, почему у них всех такие скорбные лица. Но, увы, этого никогдане случится. Никогда больше он не увидит своей Энн. Для Роберта это была настоящаятрагедия, отнявшая у него счастье и грозившая окончательно и бесповоротноизменить всю его жизнь. Даже дети, у которых была своя жизнь, переживали этогоре не так остро.

— Что я могу сделать, па? — негромко спросилДжефф. Майкл — младший сын Роберта — ничего не сказал, но повернулся к отцу,давая понять, что на него тоже можно рассчитывать. Оба уже сообщили страшнуюновость женам, а еще несколько минут спустя Диана вышла из комнаты, чтобыпозвонить Джону и Паскаль.

Донелли были потрясены, когда она сказала им, что Энн умерласегодня утром. Сначала они даже не поверили, что это не какой-то идиотскийрозыгрыш, а самая настоящая правда.

— Энн?.. — переспросила Паскаль. — Не можетбыть! Вчера вечером она была в полном порядке! Нет, я не верю, не могу поверить!..Что же случилось?

Диана рассказала все, что знала, и Паскаль, не сдержавшись,заплакала. Через полчаса она и Джон тоже приехали к Моррисонам и привезли ссобой огромную корзину бархатисто-черных роз.

Только в час дня Роберт вернулся наконец в свою квартиру. Онпредпочел бы остаться с друзьями, но ему нужно было переодеться. В квартире всееще горел свет. Некоторое время Роберт как сомнамбула бродил по комнатам,машинально щелкая выключателями. В конце концов он забрел в ванную. Полотенца,которыми он укрывал Энн, пытаясь согреть ее, в беспорядке валялись на полу, и,глядя на них, Роберт снова почувствовал, как спазм перехватывает горло. То, чтослучилось, было так нелепо, несправедливо и страшно, что он никак не могпостичь ужасную истину: он потерял свою жену.

Он долго не мог справиться с собой и отдышаться. НаконецРоберт оторвался от косяка и, по привычке направившись в спальню, опустился навсе еще разобранную постель, но почувствовал запах духов Энн и вскочил точноужаленный.

Вечером они с Эриком вместе отправились к Кэмпбеллу и вместепрошли через новые мучения, связанные с необходимостью заказывать цветы,выбирать гроб, обсуждать детали предстоящей церемонии. Роберт выбрал для Энночень красивый гроб — полированный, красного дерева, с блестящими латуннымирукоятками, обитый внутри белым бархатом. Странным образом эти заботы немногоотвлекли его — во всяком случае, он как-то держался. Служащий похоронного бюросказал, что Энн привезут из больницы ближе к вечеру, и он ждал этого почти снетерпением. Но когда Роберт увидел Энн в гробу, он не выдержал. Сдушераздирающим криком он упал возле него на колени и прижался лицом кнеподвижному и холодному телу жены. Диана, которая была с ним в траурном зале,тоже плакала, и только Эрик держал себя в руках. Именно он вывел Роберта насвежий воздух и поручил его заботам детей.