Лифт довез нас только до седьмого этажа, дальше нужно былоподняться пешком еще на два пролета. Теперь все стало ясно. Здесь мрамором иплиткой уже не пахло, зато отчетливо воняло чем-то совсем не элитным. Пожалуй,капустой. Вареной. Дверь в квартиру тоже была хлипкая, дощатая, обитая дранымдерматином и без номера.

За дверью обнаружилась самая настоящая коммуналка: длинныйкоридор кишкой заворачивал за угол, на стенах висели эмалированные тазы, двавелосипеда и лысая автомобильная покрышка. Дверей в коридоре, как мнепоказалось, было безумное количество, но потом выяснилось – всего десять.

Квартира и состояла из десяти комнат. Вход в ванную и туалетнаходился на кухне, так что из коридора его было не видно. Галина Егоровнаотперла вторую по счету дверь и впустила меня в небольшую, но уютную комнатку,обставленную в традиционно деревенском стиле. Кровать с целой горой подушек иподушечек была аккуратно застелена кружевным покрывалом, трюмо в углу,здоровенная пальма в горшке, двустворчатый шкаф и маленький диванчик возлесамой двери. Кошка Пайса соскочила с моего плеча и прошлась по комнате, задравхвост и настороженно принюхиваясь. Я поставила чемоданы на пол и с сомнениемпосмотрела на диванчик: телосложение мое отнюдь не хрупкое. Галина Егоровназасмеялась:

– Не боись, Люся, это так, для мебели. На ночь будутебе раскладушку разбирать, она у меня еще с советского времени, не Китайкакой-нибудь. Часть вещей кидай в шкаф, а что не нужно – прям в чемодане подкровать засунь. Пойдем, квартирку тебе покажу.

Показ квартиры Галина Егоровна сопровождала подробнымрассказом об обитателях каждой комнаты. Как выяснилось, в самой первой отвходной двери комнатушке когда-то была кладовка, а сейчас ее сдавали совсемзадешево маленькому и очень тихому вьетнамцу, работавшему на вещевом рынке.Обычно вьетнамцы, торгующие на рынках, прямо там же и живут, устраивая нечтовроде коммуны, но Егор – так обитатели квартиры переименовали для удобстванепроизносимого Нгоень Тхая – был кем-то вроде рыночного старшины и потому жилв элитных, можно сказать, условиях.

Третья дверь вела в комнату Пашки-Философа, безобидного хроническогоалкоголика, который был здесь коренным жителем, и потому остальные обитателиквартиры его уважали. Пашка-Философ раньше пил водку, но потом его измученныйспиртосодержащими веществами организм потребовал чего полегче, и теперь Пашкаупотреблял исключительно дешевый портвейн, а также брагу собственногоизготовления. Брагу он готовил в ванной, где зимой и летом сохранялсяподходящий температурный режим. Во хмелю Пашка был тих и задумчив, особенно желюбил порассуждать на вечные темы, за что и получил свое прозвище.

Галина Егоровна завершила повествование о Пашке, энергичномахнув рукой:

– Будет денег просить – не давай, не вернет. И не бойсяего, он безобидный.

В следующих двух комнатах также жили коренные обитателиквартиры. Их история была куда более драматична, чем моя. После смерти материсиротами остались трое детишек-погодков, но отец их, прежде сильно пьющий, небросил их и не спился окончательно, как ожидали все вокруг, а наоборот, салкоголем завязал, нашел хорошую работу, пристроил самого маленького в детскийсад на пятидневку, двоих постарше – в школу с продленкой, и живут они теперь нето чтобы богато, но и не в нищете. Недавно даже компьютер купили. Звалимногодетного отца Сергеем, а детишек – Мишкой, Веркой и Андрюшкой. Говоря оСергее, Галина Егоровна одобрительно кивала головой:

– Хороший мужик, справный. Была б я помоложе… Ты каксама-то, замужем?

О Руслане и его драгоценной мамочке я рассказыватьпостеснялась. Не готова я была еще клеймить своего родного, хоть и незаконного,мужа позором в глазах посторонних людей. Покачав головой, я ткнула пальцем вроскошную, обитую кожей дверь с серебряными заклепками.

– А это чья такая красота?

– Тут наш восточный человек проживает, ТигранВахтангович. Большой человек! Если ты ему глянешься, он тебя пристроит…

– Куда пристроит?

– Как это куда? На работу, ясное дело. ТигранВахтангович все может.

Тигран Вахтангович работал поваром в ресторане. В Москве оносел еще в начале девяностых, так что вполне мог считаться коренным москвичом.В данной квартире ему принадлежала половина всех жилых помещений, но сам ТигранВахтангович с семейством проживал только в трех из них, а оставшиеся сдавал.

Людей, снимавших у Тиграна Вахтанговича комнаты, ГалинаЕгоровна называла не по имени, а просто – «эти». Как она пояснила, «они такчасто меняются, что их запоминать – только мозг тратить».

До вечера оставалось не так уж много времени, и я провелаего, разбирая чемодан с вещами. Потом Галина Егоровна позвала меня на кухню.

Тигран Вахтангович на вид оказался классическим армянином ине менее классическим поваром. Он был толст, благодушен, крайне носат иволосат, а глаза у него были темные, влажные и немного печальные. Широкую шеюВахтанга Тиграновича обвивала толстенная золотая цепь.

Галина Егоровна взяла объяснения на себя. Я только дивудавалась, как ловко у нее это выходит. Выслушав Галину Егоровну, ТигранВахтангвич обратил на меня свои печальные очи.

– Ахчи, скажи, пожалуйста, неужто и впрямь два языказнаешь? Вай ме, какой молодец ты, слушай! Я своего Вазгенчика четыре года учу –пять педагогов сменил, два раза в Лондон посылал, ничего не выходит. А безязыка куда? Космический век, сама понимаешь. Ладно, сейчас посмотрю, что можносделать.

Тигран Вахтангович достал из кармана роскошный мобильник –насколько я разглядела, тот самый сильно умный телефон, который управляетсяпростым прикосновением пальца, – и принялся просматривать записную книжку,бормоча себе под нос:

– Так, Алик… надо напомнить, чтобы долг вернул… Ашотик,день рождения скоро, надо не забыть… Вот! Кирилл Геннадьевич! То, что нужно.

Он набрал номер и стал ласково говорить в трубку:

– Кирилл-джан, дорогой, совсем ты меня забываешь,нехорошо… Да… да… да, какие вопросы, все сделаю, обижаешь, дорогой! Слушай,одно дело есть. Тут одна женщина хорошая, молодая, с высшим образованием – надона работу устроить. Когда? Завтра? Спасибо, дорогой! Лобио ждет тебя, цицматждет, сулугуни – будешь доволен, дорогой…

Тигран Вахтангович закрыл телефон и обратился ко мне:

– Все, я договорился. Завтра утром поедешь вот по этомуадресу, скажешь, что от меня. Запоминай!

Ворочаясь ночью на жесткой, но надежной раскладушке ГалиныЕгоровны, я думала о том, что жизнь, кажется, налаживается. Если вокруг меняоказалось так много добрых и отзывчивых людей, то, может, в скором времени всемои проблемы благополучно разрешатся?..

Утром я в скоростном режиме познакомилась с остальнымиобитателями квартиры. Знакомство происходило в основном в очереди в туалет иванную. Жена Тиграна Вахтанговича, Наринэ, оказалась крупной красивой женщинойс испуганным выражением лица. Вокруг нее бегали и прыгали дети, сосчитатькоторых мне удалось только с третьего раза. Кажется, их было пятеро.