— Это он-то не может? Да за такие деньги можно всютаможню купить и любые ценности вывезти.

— Это правда, — согласился Пирожков и невольноизменившимся голосом еще раз сказал:

— Он человек умный.

— Видимо, не совсем, — сразу вставилГвоздев, — если в Москву приехал. Он ведь так просто не приедет. Значит, унего дело крупное намечается. Очень крупное. Ты меня понимаешь? Такое крупное,что он согласился все свои деньги на кон поставить и в Москву приехать.

Пирожков молчал. Было видно, как он мучительно раздумывает.И как решает для себя самые разные вопросы. Гвоздев чуть усмехнулся. Расчет нажадность бандита оказался верным.

— Может быть, — наконец сказал Пирожков, —все может быть.

— Поэтому я сюда и приехал, — строго продолжалГвоздев, — нужно, чтобы ты на него вышел. Я думаю — дело будет оченькрупное. Но не всегда же Счастливчику должно везти. Может, повезет в этот разкому-нибудь другому?

Пирожков наконец понял, чего именно добивается от негоподполковник.

Метнул на него подозрительный взгляд, словно заранеепредполагая, что его обманут. Потом нерешительно спросил:

— А если ему опять повезет?

— Значит, нужно сделать так, чтобы не повезло, —невозмутимо сказал Гвоздев, — если рядом с ним умный человечек появится,то мы можем узнать, где и когда Счастливчик свое дело планирует. И постараемсясорвать его «плановое мероприятие». Конечно, после того, как он свою операцию подготовит.

— Ну это мне ясно. А зачем этому человечку такрисковать? Счастливчик ведь ментов сразу чует. И стукачей тоже чует. Он ведьможет стукача просто удавить.

— А кто сказал, что нужно на него стучать? Нужно простоему немного помешать. И потом заодно и помочь в розыске его ценностей. Там ведьне обязательно все сдавать государству, — продолжал Гвоздев, уже чувствуя,что сумел заинтересовать своего агента, — можно оформить как найденныйклад и выделить четверть суммы нашедшему. А можно и без оформлениядоговориться.

Он знал, что такие вещи часто практикуются в работесотрудников уголовного розыска. Агенту обещают часть похищенного, возвращенногогосударству. Это самая настоящая сделка, на которую многие следователи шлисознательно, чтобы вернуть ценности. Практика эта была особенно популярна ввосьмидесятых, когда за возмещенный экономический ущерб карали не так строго имногие предпочитали входить в сделку с законом и гарантировать себе минимальноенаказание. Точно так же договаривались и с агентами, которые помогали врозысках похищенного.

При благоприятных стечениях обстоятельств агенты получаличасть найденного, что усиливало их рвение и делало их работу максимальноэффективной. При этом некоторые из недобросовестных сотрудников милиции иногдатакже получали соответствующее вознаграждение.

— Я понял, — засмеялся Пирожков, — у вас,видимо, сильное желание появилось снова упрятать Счастливчика туда, откуда онтолько что вышел. А я вам должен помочь. И еще вам нужны его цацки? Правильно.

Больше всего Гвоздеву хотелось сейчас плюнуть в рожусидевшему перед ним типу. И конечно, его интересовали не ценности Счастливчика,а новое крупное дело, на которое тот должен был пойти. Он был уверен, что неошибся в своих расчетах. И не только в отношении Счастливчика. Кажется,Пирожков серьезно заинтересовался его предложением, решив, что нужно занятьсяэтим делом. Зависть и жадность были самыми сильными стимулами для Пирожкова.Однако говорить все это своему агенту он не торопился.

— Почти правильно, — сказал он угрюмо, — но впервую очередь меня интересует сам Счастливчик.

— Это я все сразу понял, — сказал довольныйтечением беседы Пирожков. — Постараюсь выйти на нашего общего знакомого.Тем более, что он, кажется, ищет себе помощников.

— Хорошо, — кивнул подполковник.

Пирожков поднялся, решив, что разговор закончен.

— Когда снова встретимся? — спросил он сквозь зубына прощание.

— Через три дня, — жестко сказал Гвоздев. —Мы теперь с тобой будем часто видеться. В это время.

— Я за три дня ничего не успею сделать, — пожалплечами Пирожков.

— Это твои проблемы, — сурово отрезал подполковники, когда агент уже сделал шаг к двери, окликнул его:

— И еще. Пирожков, я хотел тебя предупредить. Все времянаши ребята в твоем районе на твоих людей выходят. Вчера мне сообщили, что твои«шестерки» избили директора кинотеатра, который не хотел сдавать вам в арендусвои помещения.

— Какого директора? — попытался сделать удивленноелицо Пирожков.

— Ты сам знаешь, какого, — очень злым голосомпроизнес подполковник. — И предупреждаю тебя, если такое повторится, я вследующий раз, кроме твоих ребят, приеду и за тобой.

— А где мои ребята? — спросил ошеломленныйПирожков.

— Уже в камере, — не стал улыбаться Гвоздев. Онэтого просто не умел. — И я думаю, что к тебе они вернутся годика черезтри-четыре. Не раньше.

— Почему?

— Почему? — подполковник схватил бандита зашиворот и с треском ударил его об стенку. И еще прижал ногой. — Твои«орлята» ему голову проломили. И он сейчас в реанимации лежит, — свистящимшепотом сказал Гвоздев. — Я тебя, суку, в последний раз предупреждаю.

Он толкнул еще раз бандита и отошел от него.

— Ладно, — сказал Пирожков, поправляяпиджак, — не угрожайте. Хотите лишить своих друзей такого агента, как я?

— Нет, не лишу, — сурово произнес Гвоздев. —Я просто посажу тебя в тюрьму и сообщу всем, что ты наш агент. Знаешь, что стобой будет?

Ошеломленный Пирожков открыл рот, чтобы хоть как-товозразить, но так ничего и не сумел сказать.

— А теперь пошел вон, — добавил на прощаниеподполковник. — И помни о моих словах. Еще один такой случай с кем-нибудьиз твоих ребят, и я тебе спокойной жизни не обещаю.

Я ведь был убежден и раньше, что в инспекциях по личномусоставу сидят не ангелы. А в управлении собственной безопасности, котороесоздали в нашей системе, вообще сидели волкодавы. Самые настоящие. И поэтому,когда нас вызвали на допрос, я не ожидал ничего хорошего. Тем более, что первымпригласили Аракелова. Разговор, как его называли волкодавы, и допрос, каким онна самом деле был, начался с вызова Аракелова, который вошел в комнату, переддверями которой мы сидели на стульях.

Он вышел ровно через полтора часа, ошеломленно качаяголовой, словно столкнулся с чем-то необычным, удивительным. Он не успел ничегосказать нам, когда вышедший из кабинета капитан показал ему на дверь и строгосказал:

— Вы можете быть свободны.

Аракелов только кивнул нам на прощание и вышел. Сразу послеэтого пригласили Маслакова. На этот раз беседа затянулась на целых два часа, и,когда он вышел, стрелки показывали уже начало второго. Он тоже вышел внесколько растерянном состоянии, но в отличие от Аракелова кивнул нам и сказал: