— Давайте послушаем пленку, — предложил Тарасов ипротянул руку, перематывая пленку.

Можно себе представить, что именно он услышал, особенно вначале нашего разговора. Правда, мужик он был видимо, умный, долго слушать нестал. Просто выключил магнитофон, покачал головой, и обращаясь ко мне, сказал:

— Ты у нас просто герой, Шувалов. Я даже не думал чтоты такой смелый.

Целую банду перебил. Прямо герой.

Но он говорил не издеваясь. Скорее лениво шутил. А глаза унего были очень неприятные. И умные. Не то что у Мотина.

— В общем, так, герой, — подвел итогполковник, — от работы мы тебя пока отстраняем. Посидишь дома нескольконедель, остынешь. Может, надумаешь что-нибудь. И измени свою манеру разговора.Нельзя так нагло вести себя. Тебя не враги допрашивают, а твои старшиетоварищи. И своим поведением ты только мешаешь нам провести нормальноерасследование. Мы ведь должны знать, кто удавил Дятлова в управлении. Ктоприслал вам этот конверт? Поэтому ты не очень дергайся. Посиди дома и подумай.Так будет лучше.

В общем, он меня, конечно, не убедил. Но немного успокоил.Получалось, что в их управлении тоже понимающие мужики попадаются. Хотя иредко. Но от работы меня все равно отстраняли, а это было самое неприятное.Когда я вышел из кабинета, Хонинов сидел в коридоре весь серый. Он слышал крикиМотина из-за закрытой двери. Еще подполковнику повезло, что Хонинов сдержался.Иначе он бы вошел в комнату и высказал им все, что о них думает.

— Как там дела? — спросил Хонинов.

— Не разговаривать! — закричал капитан.

Мотин и его подручный работали без перерыва. Есть же такиестервецы, которые еще получают удовольствие от этой работы. Хонинов махнул накапитана рукой.

— Зверье, — сказал я, — отстраняют нас отработы.

— Ну и … с ними, — зло сказал Хонинов и, толкнувкапитана, пошел в кабинет, как обычно идут на казнь. Я с испугом подумал, чтоМотин рискует заработать по морде, если будет опять кричать.

Когда я вышел из здания, то на другой стороне улицы сразуувидел своих ребят. Они никуда не уходили, ждали меня.

— Как у тебя? — спросил Маслаков.

— Отстранили, — коротко сказал я.

— Как и нас, — кивнул Аракелов. — Они думают,что мы еще и в чем-то виноваты.

— Они все и без нас знают, — зло сказал я, —просто хотят помучить нас еще немного, чтобы свалить на нас свои грехи.

— Жрать хочется, — выдохнул Аракелов.

— Сначала подождем Сергея, — рассудительно сказалМаслаков.

Честно говоря, я очень за Сережу Хонинова переживал. Он ведьне такой спокойный, как мы, мог сорваться и наговорить там все, что угодно. Мыподождали еще полчаса, когда наконец показался Хонинов. Он был немногословен.Просто вышел к нам и, показывая на здание за своей спиной, негромко произнес:

— Сукины дети.

И в этот момент рядом с нами затормозила черная «Волга».Даже если бы мы не знали, чья эта машина, то, услышав знакомый голос, сразу бывсе поняли.

— Как дела, ребята, — спросил остановивший рядом снами свою служебную машину полковник Горохов. — Закончили ваш допрос?

Он вышел из машины, кивнув водителю, чтобы тот его ждал. Мынемного растерялись. Не каждый день приходится разговаривать с заместителемПанкратова, который нас курирует. Как раз он-то человек неплохой, жалко, чтоего задвигают.

Вот Краюхин уже генерала получил, а Горохову все никак недают. Хотя должность у него генеральская. Но, говорят, с этим сейчас строго.Честно говоря, мы к Горохову немного настороженно относимся. С одной стороны,он мужик как будто свойский и другом Звягинцева был большим. С другой — именнос его фотографии все и началось. И хотя он потом нам все объяснил, но сначаласоврал, и поэтому мы имели полное право не верить ему до конца. Ведь конвертмог подменить только очень влиятельный руководитель, имевший доступ к нашимпечатям и бланкам.

Обычный курьер на такое не годится.

— Вызывали для беседы? — спросил Горохов,показывая на здание, откуда мы только что вышли.

— Да, — ответил Хонинов за всех.

— Ну и как?

— Поговорили.

Горохов улыбнулся:

— Из вас лишнего слова не вытянешь. Что решили?

— Они нас отстраняют от работы на месяц, — сообщилХонинов.

— Серьезное дело, — еще раз оглянулся на зданиеГорохов, — пройдемте, ребята, немного подальше, чтобы им глаза немозолить, и поговорим.

Мы по-прежнему ничего не понимали. Что-то он темнит, этотполковник. Но покорно идем за ним за угол, как школьники, сбегающие с урока.

— Кто вами занимается? — строго спросил Горохов.

— Подполковник Мотин и еще какой-то капитан, —доложил Серега.

— А кто у них руководитель? Или Мотина назначилируководителем группы по вашему делу?

— Нет, другой. Кажется, полковник Тарасов.

— Он новенький, — кивает головой Горохов. — Янемного слышал о нем.

Значит, говорите, отстранили вас от работы?

И чего он все время об одном спрашивает? Наверно все мыдумали одинаково.

Но он вдруг сказал:

— А может, это и хорошо? Как вы считаете? У вас ведьнаверняка есть чем заняться?

Он словно угадал наши мысли. Мы даже тревожно переглянулись,словно уже подозревая одного из нас в предательстве.

— Я думаю, что вы не все рассказали нам, — пояснилГорохов, — и я, и вы знаем, что два месяца назад произошли не совсемобычные события. Знаем, что конверт никто не менял. Правильно?

Мы молчали. Сказать правильно, значит обвинить кого-тосидящего в министерстве. А мы к этому пока не готовы. Но он правильно понялнаше молчание.

— Только, ребята, без глупостей, — строгопредупредил полковник. — Я думаю, мы все заинтересованы в том, чтобыузнать, кто мог послать этот конверт.

И думаю, что вам есть, что мне рассказать.

Мы снова смотрим друг на друга. Конечно, иметь поддержку влице заместителя начальника ГУВД всегда приятно. С другой стороны, может, этотипичный трюк нашего руководства. Сначала испугать нас, а потом послать к намдоброго дядю. И мы молчим, не зная, что сказать.

— В общем, не верите вы мне, — криво улыбнулсяГорохов, — ладно, ребята, сделаем так. Вы подумайте над моими словами ипотом мне позвоните. Я считаю, что вы уже все поняли. Я на вашей стороне.Михалыч был моим другом, самым близким другом. И я тоже хочу знать, кто могприслать этот конверт. А насчет своего отстранения не беспокойтесь. Я поговорюс Панкратовым и постараюсь что-нибудь для вас придумать.