– Сэр Родрик! С тех пор как я имел удовольствиепознакомиться с вами, прошло немало лет, увы, немало. Нам придется возвратитьсяк дням последней войны. Последний раз, если не ошибаюсь, в Нормандии. Я помнюпрекрасно. Там были полковник Рейс, генерал Аберкромби и, да, маршал авиациисэр Эдмунд Коллингсби. Какие решения должны были мы принимать! И как сложнобыло обеспечивать военную тайну. Что же, теперь необходимость в секретностиотпала. Мне вспоминается разоблачение вражеского шпиона, который так долго иискусно маскировался – вы, конечно, помните капитана Николсона.

– А, да, капитан Николсон, как же, как же! Проклятыймерзавец! Но его разоблачили.

– Меня вы, конечно, не помните. Эркюль Пуаро.

– Нет, нет! Разумеется, я вас помню. Да, риск был велик,очень велик. Вы ведь были представителем французов? С кем-то из них невозможнобыло ладить. Как бишь его фамилия? Но садитесь же, садитесь! Всегда приятнопотолковать о старых временах.

– Я очень боялся, что вы не вспомните меня и моего коллегумосье Жиро.

– Как же, как же! Прекрасно помню вас обоих. Да, это былидни, это были дни!

Девушка вышла из-за стола и вежливо придвинула кресло дляПуаро.

– Отлично, Соня, отлично, – сказал сэр Родрик. – Позвольтепознакомить вас, – продолжал он, – с моей очаровательной малюткой-секретаршей.Благодаря ей все пошло как по маслу. Помогает мне, знаете ли. Приводит впорядок мои труды. Не понимаю, как я обходился без нее.

Пуаро галантно поклонился.

– Enchanté,[10] мадемуазель, – прожурчал он.

Девушка пробормотала что-то невнятное. Она была миниатюрнымсозданием с коротко подстриженными черными волосами. И выглядела застенчивой.Ее синие глаза чаще оставались скромно потупленными, но теперь она улыбнуласьсвоему нанимателю с робкой благодарностью, и он ласково потрепал ее по плечу.

– Просто не знаю, что бы я без нее делал, – сказал он. – Да,не знаю.

– Ну что вы! – возразила девушка. – От меня так мало толку!Я даже печатаю медленно.

– Вы, дорогая моя, печатаете достаточно быстро. И ведь вымоя память. Мои глаза, мои уши. И не только!

Она снова ему улыбнулась.

– Невольно вспоминаешь, – прожурчал Пуаро, – замечательныеистории, ходившие тогда. Не знаю, содержали они преувеличения или нет. Вот,например, тот день, когда у вас украли автомобиль… – И он пустился вподробности.

Сэр Родрик пришел в восторг.

– Ха-ха-ха! Как же, как же! Да, пожалуй, кое-что ипреувеличено. Но в целом так оно и было. Да-да, подумать только, что вы этопомните, хотя столько воды утекло! Но я могу вам рассказать кое-что получше! –И он в свою очередь пустился в воспоминания.

Пуаро слушал, не скупясь на одобрительные восклицания, а подконец посмотрел на часы.

– Не смею больше отнимать у вас время, – сказал он. – Каквижу, вы заняты чем-то важным. Однако, оказавшись по соседству, я не могудержаться, чтобы не засвидетельствовать вам мое почтение. Годы идут, но вы,как вижу, ни на йоту не утратили своей энергии, своей жизнерадостности.

– Пожалуй, что и так, пожалуй, что и так. Но вы слишкомщедры на комплименты… А почему бы вам не остаться и не выпить чаю? Конечно,Мэри напоит вас чаем… – Он огляделся. – А! Она вышла. Приятная девочка.

– О да! И настоящая красавица. Вероятно, она уже многие годыслужит вам утешением.

– Да нет, они поженились совсем недавно. Она – вторая женамоего племянника. Буду с вами откровенен. Я никогда не был высокого мнения обэтом моем племяннике, об Эндрю, – ненадежная личность. Все время его куда-тотянуло. Нет, я предпочитал Саймона, его старшего брата. Не то чтобы я знал егомного лучше. Ну а Эндрю, он обошелся со своей первой женой очень скверно. Уехал,понимаете? Бросил ее. Уехал с редкой дрянью. Про нее всем было известно. А онвтюрился. Через год-другой все, конечно, пошло прахом. Глупый мальчишка. Ну аэта девочка, на которой он теперь женился, как будто всем хороша. Ничегодурного мне про нее не известно. Вот Саймон был положительным человеком,чертовски, впрочем, скучным. Не скажу, что я очень обрадовался, когда моясестрица породнила меня с этой семейкой. Вышла замуж за торговца, если называтьвещи своими именами. За богатство, не спорю, но деньги еще не все – в нашемроду невест и женихов искали в военных семьях. А с Рестариками я мало общался.

– У них ведь есть дочь? Моя добрая знакомая беседовала с нейна прошлой неделе.

– А, Норма. Глупая девчонка. Одевается премерзко и связаласьс премерзким молодчиком. Ну, что же, они теперь все одинаковы. Длинноволосыемальчишки, битники, битлы – уж не знаю, какие клички они себе выдумывают. Мнеза ними не угнаться. Разговаривают будто на каком-то иностранном языке. Но дакому интересно слушать старика! Что тут поделаешь? Даже Мэри… Я-то думал, чтоона хорошая девочка, разумная, но оказывается, и она по некоторым поводамспособна впадать в истерику, главным образом из-за своего самочувствия. Вдругпринялась настаивать, что ей надо лечь в больницу на обследование. Не хотитевыпить? Виски? Нет? Но, может быть, все-таки чаю выпьете?

– Благодарю вас, но я гощу у друзей.

– Ну, должен сказать, что наш разговор доставил мне большоеудовольствие. Приятно повспоминать старые дни. Соня, голубушка, вы не проводитемосье… простите, я опять запамятовал вашу фамилию… а, да, Пуаро. Проводите еговниз к Мэри, хорошо?

– Нет-нет! – Пуаро поспешил отклонить эту любезность. – Я нив коем случае не хочу снова беспокоить мадам. И не надо меня провожать.Разумеется, не надо. Я прекрасно сам найду дорогу. Был счастлив вновь увидетьсяс вами.

Он вышел из комнаты.

– Ни малейшего представления не имею, кто он такой, –объявил сэр Родрик, когда Пуаро удалился.

– Вы не знаете, кто он такой? – повторила Соня растерянно.

– Из тех, кто нынче приезжает повидать меня, я и половины непомню. Но, конечно, и вида не подаю, тут есть свои приемы, знаете ли. То жесамое и в гостях. Подходит к тебе субъект и говорит: «Возможно, вы меня непомните. Последний раз мы виделись в тридцать девятом». Конечно, я отвечаю:«Что вы! Прекрасно помню», а сам ни малейшего понятия не имею, кто это. Слепотаи глухота – большая помеха. К концу войны мы много якшались с французишками вродеэтого. Я и половины из них не помню. Да нет, этот там был, несомненно. Он зналменя, и я знавал многих, про кого он здесь разговаривал. История про меня иукраденный автомобиль – все так и было. Слегка преувеличено, конечно, но тогдаона большим успехом пользовалась. Что же, он, по-моему, не догадался, что я егоне вспомнил. Неглуп, должен сказать, но уж такой французишка, а? И семенит, ипританцовывает, и кланяется, и шаркает! Так на чем мы остановились?