Соня взяла со стола письмо и подала ему. Затем тактичнопротянула ему очки, но он отмахнулся.

– Мне эта проклятая штука не требуется. Я все прекрасновижу.

Он прищурился и поднес письмо к самым глазам. Но затемсдался и сунул его ей.

– Пожалуй, прочитайте-ка его мне вы.

И она начала читать приятным звонким голосом.

Эркюль Пуаро несколько секунд постоял на площадке, чутьнаклонив голову набок и прислушиваясь. Внизу царила тишина. Он подошел к окну ивыглянул наружу. Мэри Рестарик вновь наклонялась над клумбой у террасы. Пуароудовлетворенно кивнул и, мягко ступая, пошел по коридору. Одну за другой оноткрывал все двери. Ванная. Стенной шкаф с бельем. Комната для гостей с двумякроватями. Обитаемая спальня с одной кроватью. Женская спальня с двуспальнойкроватью (Мэри Рестарик?). Следующая дверь вела в смежную комнату – ЭндрюРестарика, как он догадался. Он повернулся и перешел через площадку. За первойдверью, которую он открыл, оказалась спальня с одной кроватью. Он решил, чтосейчас в ней никто не спит, но, видимо, ею пользуются в субботу и воскресенье.На туалетном столике лежали щетки. Внимательно прислушавшись, он на цыпочкахвошел внутрь и открыл гардероб. Да, там висела одежда – в основном длядеревенских прогулок и развлечений.

На письменном столе ничего не лежало. Он осторожно открылящики. Всякая мелочь, два-три письма, но самые банальные – и датированныедовольно давно. Он задвинул ящики, спустился вниз и, выйдя на террасу,попрощался с хозяйкой дома. Он отказался от предложения выпить чаю, объяснив,что обещал вернуться к своим друзьям пораньше, так как сегодня же он долженуехать в Лондон.

– Так, может быть, вызвать такси? Или я могу отвезти вас намашине.

– Нет, нет, мадам, я не стану злоупотреблять вашейлюбезностью.

Пуаро вернулся в деревню и, свернув на дорогу за церковью,перешел по мостику через ручей. В укромном месте под буком стоял большойлимузин. Шофер распахнул дверцу, Пуаро забрался внутрь, удобно расположился насиденье и со вздохом облегчения снял лакированные туфли.

– Едем назад в Лондон, – сказал он.

Шофер захлопнул дверцу, сел за руль, и машина, замурлыкавмотором, плавно тронулась. В том, что на обочине шоссе стоял молодой человек,отчаянно сигналя, не было ничего необычного. И взгляд Пуаро равнодушноскользнул по очередному члену братства путешествующих на чужих машинах – пестроодетому, с длинными волнистыми волосами. На таких он успел наглядеться вЛондоне. Но когда машина почти поравнялась с ним, Пуаро внезапно выпрямился исказал шоферу:

– Будьте добры, остановитесь. Да, и, если можно, подайтенемного назад… Он просит, чтобы его подвезли.

Шофер изумленно посмотрел через плечо. Подобногораспоряжения он никак не ожидал. Однако Пуаро слегка кивнул, и шоферповиновался.

Молодой человек по имени Дэвид нагнулся к дверце.

– Я уж думал, вы проедете мимо, – сказал он весело. –Большое спасибо.

Он влез, снял с плеч рюкзачок, спустил его на пол ипригладил каштановые кудри, отливавшие медью.

– Значит, вы меня узнали? – сказал он.

– Ваш костюм несколько бросается в глаза.

– Неужели? Но не могу с вами согласиться. Я всего лишь одиниз легиона единомышленников.

– Ван-дейковская школа. Весьма живописно.

– Хм. Это мне в голову не приходило. Да, пожалуй, в чем-товы правы.

– Вам следует носить широкополую шляпу со страусовым пером,– сказал Пуаро, – и кружевной воротник на плечах.

– Ну, так далеко мы все-таки вряд ли зайдем. – Молодойчеловек рассмеялся. – Миссис Рестарик даже не пытается скрывать отвращения,которое в ней вызывает один только мой вид. Впрочем, я плачу ей тем же. ИРестарик мне не слишком нравится. Есть что-то на редкость непривлекательное впреуспевающих миллионерах, вы не находите?

– Все зависит от точки зрения. Насколько я понял, вы строитекуры дочке.

– Какой прелестный оборот речи! – сказал Дэвид. – Строитекуры дочке. Пожалуй, можно сказать и так. Но учтите, тут ведь полное равенство.Она и сама строит мне куры.

– А где мадемуазель сейчас?

Дэвид резко повернулся к нему.

– Почему вас это интересует?

– Мне хотелось бы с ней познакомиться, – пожал плечамиПуаро.

– По-моему, она не больше в вашем вкусе, чем я. Норма вЛондоне.

– Но вы сказали ее мачехе…

– О, мы мачехам всего не говорим.

– А в Лондоне она где?

– Работает в бюро по оформлению интерьеров где-то наКингз-роуд в Челси. Фамилию владелицы я позабыл… Ах да, Сьюзен Фелпс, если неошибаюсь.

– Но, полагаю, живет она не там? У вас есть ее адрес?

– Конечно. Огромные многоквартирные корпуса. Но почему васэто так интересует, я не понимаю.

– На свете есть столько интересного!

– Я что-то не улавливаю.

– Что привело вас сегодня в этот дом?… Как он называется? О,«Лабиринт»!.. Что привело вас туда сегодня? Тайно привело в дом и вверх полестнице?

– Я вошел через заднюю дверь, не отрицаю.

– Что вы искали наверху?

– Это мое дело. Не хочу быть грубым, но не кажется ли вам,что вы что-то слишком любопытны?

– Да, я проявляю любопытство. Мне бы хотелось узнать точно,где сейчас мадемуазель.

– А-а! Милый Эндрю и милая Мэри (Господи сгнои их!) васнаняли? Они пробуют ее отыскать?

– Мне кажется, – сказал Пуаро, – пока они даже не знают, чтоона пропала.

– Но кто-то же вас нанял!

– Вы крайне проницательны, – сказал Пуаро и откинулся наспинку.

– Я как раз гадал, что у вас на уме, – сказал Дэвид. –Потому и махал вам. Надеялся, что вы остановитесь и введете меня в курс. Онамоя девочка. Полагаю, вам это известно?

– Насколько я понимаю, так оно считается, – неопределенноответил Пуаро. – Но если так, вы должны знать, где она. Не правда ли, мистер…извините, по-моему, мне известно только ваше имя – Дэвид, но фамилия…

– Бейкер.