– Они понесли меня вверх по левой лестнице, и потом покоридору. Шага опять звучали гулко, и я догадался, что там совсем не быломебели. Потом мы поднялись по маленькой лестнице в мезонин. Там были двемаленькие комнаты, и они меня внесли в одну из них и бросили на кровать.

– Кровать была застелена?

– Нет, сэр. Просто железный остов с перекладинами. Я все ещепритворялся, что без сознания, поэтому они ушли и заперли меня. Через несколькоминут вернулся кучер, швырнул на кровать груду одеял и снова меня запер.

– Они разговаривали, когда вас несли?

– Они говорили, что меня надо сплавить и чем меньше будетизвестно, где я, тем лучше. Я очень испугался и подумал, что они собираютсяменя прикончить.

– А что вы стали делать, когда они вас заперли?

– Я сел и оглянулся, нет ли какого-нибудь выхода. Я несобирался там оставаться, надеясь найти возможность как-нибудь выбраться, ноничего такого не обнаружил. Дверь была крепкая и заперта с той стороны. И былотолько одно маленькое окошко. Я выглянул и увидел, что подо мной три этажа иснаружи глухая стена. Да и само окошко было забито.

– Так как же вы бежали? – спросил я.

– Не перебивайте юношу, Ватсон! Так как же вам удалосьбежать? – спросил и Холмс.

– Сначала я подумал, что застрял здесь надолго, а потомзаметил в потолке небольшой люк. Я попытался достать до него, но было слишкомвысоко. Я попробовал встать на спинку кровати, но все равно не смог дотянутьсядо задвижки. Тут я услышал, как кто-то поворачивает ключ в замке, быстро лег ипритворился спящим.

– Кто же это был?

– Опять кучер. Он принес тарелку с бутербродами и кувшинсидра. Он ничего не сказал, просто поставил все на пол и ушел. Я уже оченьпроголодался, поэтому чуть-чуть поел, хотя боялся, что пища может бытьотравлена. Поев, я почувствовал себя крепче и мог лучше думать. И решил, чтоесли поставлю кровать изголовьем вверх, то смогу использовать ее как лестницу идостану до задвижки, но боялся, что при этом будет много шума и стука. Я не могпридумать, как это сделать, чтобы они не слышали. Я долго думал, но ничего нерешил. А потом услышал очень странные звуки внизу.

– Какие же это были звуки? – спросил Холмс.

– Чудные звуки, вроде пения с барабанным боем и криками.Никогда не слышал ничего подобного, разве, может быть… – И он осекся, как будтосмутившись.

– Разве что? – подбодрил его Холмс.

– Я видел такое в Нью-Орлеане, на Конго-сквер, где танцевалибарабанщики из секты вуду. И звуки в доме были такими же.

– Это когда же ты был на Конго-сквер? – сердито спросилполковник.

– Когда я ездил к тете Мими. Она сказала, что такое зрелищекаждый должен видеть и что это здорово возбуждает, когда видишь, как все этичерные пляшут, бьют в барабаны и распевают как безумные.

– Твоя тетя Мими, наверное, спятила! – гневно фыркнулполковник. – Юноша и белая женщина ночью на празднике вуду!

– Но с нами все было в порядке, – сказал Джей. – Нассопровождал знакомый тети Мими, мистер Болден. Он музыкант, и у него есть свойоркестр.

– Я как следует поговорю с твоей тетушкой, как только сноваокажусь в Нью-Орлеане! – грозно сказал полковник. – Но, мистер Холмс, мальчикошибается. Вся эта чепуха о вуду и мамбо-джамбо…

– Возможно, он гораздо более прав, чем мы думаем, – ответилХолмс. – Так значит, молодой человек, вы под этот шум рискнули передвинутькровать?

– Да, сэр. А после этого было легко пролезть через люк. Онвел на чердак, там было полно всякого старья и темно, но сквозь щели в боковыхскатах крыши просачивался свет. Я навалил на люк несколько ящиков, чтобы начердак не влезли, и стал искать выход. Ну, сначала я здорово растерялся.Оказалось, что на чердаке несколько отсеков, и в некоторых было так темно, чтосовсем ничего не видно, но я пробрался в самый конец, где просачивался свет.Потом я добрался до места, где один отсек соединялся с другим, и там быладеревянная дверь, закрытая на засов, но он оказался очень хлипким. Тогда ятолкнул дверь ногой, и она открылась.

– И где же вы оказались? – спросил я.

– На плоской крыше с парапетом, в который чуть не уткнулся.Позади был фронтон с острой крышей и боковыми скатами, но я стоял на ровномместе. Я догадался, что, наверное, это тыльная часть дома, подошел к парапету ипопытался спуститься вниз, но пока не было никакой возможности это сделать. Сместа, где я стоял, можно было разглядеть большой сад и лужайки. Было уже почтитемно, но тем не менее я увидел, что во дворе полно людей. Некоторые были одетысловно в пьесе.

– Что вы имеете в виду? – прервал его Холмс.

– Ну они были очень чудно одеты, в разноцветные длинныеплатья и халаты. Они обязательно бы меня заметили, если бы я попытался слезть,и я испугался. Я увидел, как они разожгли большой костер посередине лужайки, ирешил, что надо держаться от них подальше. Я перелез через скаты фронтона нафасадную сторону, но и там дело было ненамного лучше.

– Почему? – поинтересовался Холмс.

– Ну потому, что через фасадный парапет я увидел длинный рядэкипажей на подъездной аллее. Наверное, на них приехали те люди, которыестучали в барабаны и распевали, и я догадался, что там, у экипажей, осталиськучера, поджидавшие своих хозяев. Но по крайней мере здесь не было костра, итемнота была мне только на руку. И я перелез через парапет.

– Как! Без веревки и какого-либо приспособления? –воскликнул я.

– Ну, веревки у меня, конечно, не было, доктор, так что пришлосьобойтись без нее, но я разглядел, что по одну сторону от главного входа плющбыл довольно густой, так что уцепился за него. На вид он был прочный, но ясомневался, выдержит ли он меня. Я перевернулся и опустил ноги вниз, туда, гдеветки были погуще, и отпустил парапет. Плющ выдержал под моей тяжестью, хотя накакое-то мгновение мне показалось, что я падаю, но через несколько минут япочувствовал, что все-таки можно спускаться.

– Ты проявил достаточное хладнокровие, – заметил полковник ис удивлением покачал головой.

Джей рассказал далее, как он, тесно прильнув к плющу,одолевал дюйм за дюймом по темному фасаду дома, пока не оказался на высотенескольких футов над землей, и спрыгнул. Скрытый тенью дома, он прополз взаросли кустарника возле подъездной аллеи.