– Так, несколько порезов. Ничего серьезного.

– Дай посмотрю.

Джулиан ждал, что она скажет, мол, это шутка, но Таисия снова стала серьезной и невозмутимой. Это было похоже на вызов, словно она его проверяла на что-то.

Странно, но его сердце при этой мысли подскочило и стерло все старательно расставленные, предупреждающие о возможной опасности метки.

Не менее странно было и то, что он подчинился и медленно задрал рубаху.

Она посмотрела на его крепкую грудь, потом на пресс и только после этого на повязку у него на боку.

Порезы были глубокие, выглядели совсем плохо, но, хотя Джулиан постоянно ощущал жжение и зуд, врач сказал, что инфекции в его ранах нет.

Таисия провела пальцем по коже вокруг бинтов.

Джулиана обдало жаром, он содрогнулся.

Его готовили к охоте на зверей, вот теперь он сам превратился в территорию охоты, в исполосованную когтями и клыками землю, и ему между глаз была нацелена стрела женщины.

– Это сотворили заклинания, – пробормотала Таисия. – Мы многого еще не знаем.

Эти слова вывели Джулиана из оцепенения. Он кашлянул и опустил рубаху.

– А нужно ли нам знать? Главное – покончить со всем этим.

– Ты прав. – У Таисии дрогнули губы в слабом подобии улыбки.

Джулиан проводил ее до дверей.

За порогом сгущалась ночь, ее черные пальцы проникали во все щели и закоулки.

– Вы так мне и не рассказали, пригодились ли вам те кости астралама.

Таисия улыбнулась. Джулиан уже был знаком с этой ее обезоруживающей улыбкой, он начал понимать, что на самом деле это своего рода щит.

– Ты лучше сосредоточься на заботе о своей милой маме, – сказала Таисия и, уже спускаясь по лестнице, глянула через плечо. – Кстати, это не засчитывается как одолжение с моей стороны.

Джулиан тяжело вздохнул, а ее смех эхом пролетел по окутанной тенями улице.

* * *

Похоже, у Таисии Ластрайдер вошло в привычку врываться в его жизнь, взбалтывать все хорошенько и снова исчезать. Но голова у него поплыла не только из-за этого, и переночевать у матери он хотел по вполне определенной причине.

В этот день он был в дозоре вместе с Тайде.

Мечник постоянно как-то странно на него поглядывал; в конце концов Джулиан не выдержал и резко спросил:

– В чем дело?

– Извини! – Тайде даже вздрогнул. – Я, ну, просто хотел спросить кое о чем. Твое второе имя Лука, верно? Ты, случаем, не сын Бенджамина Лука? – Увидев, что Джулиан удивился, мечник кивнул: – Я так и думал. А спросить хотел, потому что мой отец когда-то с ним служил.

Джулиан не знал, как на это реагировать, пока Тайде не сказал:

– Отец был там – во время нападения диких тварей.

Джулиану стало трудно дышать. Нападение тварей возле границы, где пять лет назад нес службу его отец. Где он и погиб.

– Соболезную твоей утрате. – Тайде переступил с ноги на ногу. – Мой старик рассказывал мне разные истории. По всему выходило, что твой отец был превосходным солдатом. Даже когда случилось то нападение…

Тайде умолк, а Джулиан смотрел на него и одними глазами умолял продолжать, дать ему хоть что-то, поделиться хотя бы обрывками свидетельств о том, как это произошло.

И Тайде продолжил:

– Старик рассказывал, что твоей отец был безжалостным, неистовым и почти неуязвимым. Он в одиночку сумел подстрелить большую часть тварей из первой волны. Но их становилось все больше…

Джулиан все это уже слышал. Он знал, что окровавленное тело его отца нашли в окружении туш убитых им монстров, но меча при нем не было.

– Потом у него сломался лук, – мечник перешел на шепот, – и он, ну, так рассказывал отец…

– Что рассказывал? – спросил Джулиан и сам с трудом узнал свой голос.

– Он рассказывал, что Бенджамин Лука начал биться с монстрами голыми руками. И он их побеждал. Отец сказал, что в жизни ничего подобного не видел. Казалось, будто… это его слова, не мои… будто Бенджамин сам был монстром.

Услышав это, Джулиан закрыл глаза.

Как закрыл сейчас, стоя в тихой квартире матери, продолжая слышать эхо смеха Таисии и глядя на поблескивающие медали отца в рамке над окном.

Он уже направился в свою комнату, но тут увидел под дверью, ведущей в спальню матери, полоску света.

– Ма? – тихо, на случай если мать заснула, забыв погасить лампу, позвал Джулиан.

– Входи, Джулс.

Джулиан открыл дверь. Комната матери была такой же маленькой, как и его. Из мебели там поместились только кровать да комод.

Марджори полулежала, облокотившись на подушки, с открытой книгой в руках.

– Я же говорил, что тебе надо отдохнуть, – с укором сказал Джулиан.

– А я и отдыхаю. – Марджори указала на книгу, на свою ночную рубашку и на кровать. – Как я понимаю, леди Таисия ушла? Надеюсь, ты вел себя как джентльмен.

Джулиан присел на край кровати.

– Ты вела себя как очень хорошая хозяйка, ма.

Марджори улыбнулась и ущипнула сына за щеку:

– Пусть приходит, когда захочет, я буду только рада. А это еще что? – Она попыталась указательным пальцем разгладить появившуюся между бровей сына морщинку.

– Я хочу тебя кое о чем спросить… Об отце.

– О! – Марджори опустила руку. – И что же ты хочешь о нем узнать?

Но Джулиан сам не знал, о чем надо спросить или как это сформулировать. Ведь Марджори там не было и она не могла подтвердить рассказ Тайде.

– Как ты с ним познакомилась? – в итоге спросил он.

– А я разве тебе не рассказывала? – Марджори удивленно приподняла брови. – Я была прачкой в воинской части. Твой отец время от времени наведывался в прачечную. Он был такой стеснительный. – Марджори тихо рассмеялась, припоминая светлые моменты своей молодости. – А я все ждала, когда же он со мной заговорит. Ну и, так и не дождавшись, сунула записку в его чистенькую униформу. И в следующий свой приход он набрался смелости и пригласил меня вечером погулять в городе.

Джулиан тоже заулыбался. Бенджамин Лука, видимо, успешно преодолел свою стеснительность, потому что в памяти сына он остался как уверенный в себе, спокойный мужчина с твердым характером.

Но сколько Джулиан ни копался в своей памяти, ему не удавалось вспомнить ни одного случая, когда отец совершал что-то, что не под силу обычному человеку.

– А он когда-нибудь вел себя странно? Делал что-то, что ты не могла бы объяснить?

– Не понимаю, с чего ты вдруг затеял этот разговор? – Марджори нахмурилась.

– Ма, прошу.

Марджори вздохнула, помолчала какое-то время, а потом наконец припомнила:

– Был один странный случай. Я до сих пор не могу понять, что это было.