Эйкке от них совершенно терялся, зато ощущал себя небывало сильным и по-шальному счастливым. И читал в Кассиных глазах точно такой же восторг, что охватывал и его. И ничего так не желал, как объяснить, что для него это совсем не игра.

Но перед самой битвой говорить о чувствах по-прежнему казалось неуместным, а после вмешался Ксандр, потом Хедин, потом Тидей, и Эйкке все откладывал и откладывал…

Они попрощались с Касси у Арены, откуда он должен был забрать Тидея, чтобы отвезти его домой. Пока Ксандр решил пообщаться с единомышленником и пожелать ему удачи, Эйкке попытался исправить собственную оплошность и сказать наконец Касси, сколь многим он ей обязан и как ценит ее участие и доброту. Слова давались с трудом, потому что единственным, чего желал бы Эйкке в тот момент, были Кассины объятия и еще хоть пара быстрых горячих поцелуев под бесконечным звездным небом. Но долг опять требовал своего, и Эйкке зарывался все глубже, кое-как подбирая подходящие фразы и чувствуя, что делает что-то совсем не то. И когда Касси, не произносившая ни звука с начала его благодарственной речи, вдруг всхлипнула, а потом опустила голову, Эйкке в этом убедился.

— Ты… попрощаться хочешь, да? — с трудом владея голосом, произнесла она. — Больше не вернешься? Никогда?..

— Почему? — ошалело спросил Эйкке, пугаясь обреченности в ее голосе. И ведь не воспользовался: не прижал ее к себе, не объяснил, как она заблуждается, не утешил единственно правильным способом. Дуралей! — Я же обещал, что к маме тебя отвезу…

Касси подняла на него полные слез глаза.

— Тогда зачем так говоришь? Как будто совесть хочешь очистить перед тем, как улететь. Если ты так решил, скажи, Эйкке, я не стану тебя ни в чем упрекать. Ты столько от людей насмотрелся…

— Да я ни разу спасибо тебе даже не сказал, дурочка! — выдохнул Эйкке, прерывая ее глупости. — Ты как терпишь-то меня с таким характером?! Хедин вон соловьем сегодня заливался, расхваливая твои достоинства, а я только и знаю что огрызаться…

— При чем здесь Хедин? — чуть приглушенно спросила Касси и шагнула к нему. — Он веселый, конечно, и озорной, и за словом в карман не лезет, и на комплименты мастер…

— Влюбись в него еще! — Эйкке сжал ее плечи, напрочь забыв, что собирался сделать. Касси подняла руки, коснулась его висков, запуская пальцы под волосы.

— Не могу, — сдавленно пробормотала она. Эйкке ткнулся лбом ей в лоб, едва дыша от новой близости. Его, его, только его! И он никому ее не отдаст!

— Касси…

Но он слишком долго ждал. Голоса Тидея и Ксандра разрушили волшебство уединения и такого глубокого взаимопонимания. Эйкке только и пообещал вернуться и теперь изо всех сил работал крыльями, чтобы поскорее исполнить данное Касси слово. Почти двое суток без нее: уж слишком далеко оказался родной город Тидея от Авги. Эйкке измучился от этой недосказанности и радовался лишь тому, что решимость его крепла с каждым новым взмахом. Хватит, наигрался! Больше никакие силы не заставят его отступить! Слишком нужна была Касси. И слишком хотел он снова увидеть счастье в бирюзовых глазах.

Вот и стены Авги: не думал Эйкке, что однажды будет так рад их видеть. Когда- то только спалить и мечтал. А сейчас рвался внутрь, как будто ему там медом было намазано. Как встретит его Касси? Обрадуется появлению? Удивится его запыхавшемуся виду? Смутится от откровенного обожания на его физиономии? Эйкке совсем не мог ждать. Одергивал себя, чтобы хотя бы не бежать по слишком длинным улицам, ведущим к дому Ксандра, и то и дело ловил себя на том, что губы расплылись в глупой неуместной улыбке. Нечему ему пока было радоваться и следовало хоть как-то поберечь силы на главное объяснение, но Эйкке ничего не мог с собой поделать. Человеческая девчонка свела его с ума. Ну и пусть! Лишь бы только снова вдохнуть аромат ее волос, прижать Касси к самому сердцу, услышать неспокойное дыхание, предвещающее новые потрясающие открытия…

— Эйкке! — голос Ксандра выдернул из мечтаний и вынудил спуститься на землю. — Вернулся?

— Как обещал, — повел плечами Эйкке, прикидывая, где сейчас должен быть Ксандр. По всему выходило, что у него сегодня занятие у мастера Форонея и закончиться оно должно было только часа через два. Эйкке откровенно радовался, что успеет застать Касси без верного спутника, раз за разом столь удачно появляющегося в самый неподходящий момент, а теперь получалось, что напрасно. — А ты чего здесь? Неужели наставник отказал в своей милости после твоего участия в спасательной операции?

Тон Эйкке, конечно, выбрал совсем неправильный. Он по гроб жизни был обязан Ксандру за то, что тот для него и его ребят сделал, но именно эта мысль коробила Эйкке до глубины души. Не любил он быть в должниках. А возможности рассчитаться не видел.

Но Ксандр как будто и не обратил внимание на его язвительность. Только мотнул головой и, не сбавляя шагу, принялся объяснять:

— Мать служанку за мной послала. Вчера дорр Леонидис домой вернулся, а сегодня за дочерью пожаловал. Но по нраву ему, видите ли, такое самоуправство Кассандры. Вот и пришлось на помощь бежать.

Эйкке передернуло. Не оценил дорр Леонидис Кассиного милосердия. А она еще и желание едва на него не истратила!

— Могу я чем-то помочь? — сжимая кулаки, спросил он. Не след, конечно, было дракону с человеком ссориться, но уж коль скоро речь зашла о Касси…

Кажется, Ксандр понял его намерения, потому что быстро и весьма категорично отказался, посоветовав не беспокоиться о подобной ерунде.

— Ты проходи, располагайся, — пропустил он его в дом и сам зашел следом. — Можешь умыться после дороги. А мы сейчас этого смутьяна домой отправим и к столу тебя пригласим. Праздничный ужин. Есть что отметить.

С этими словами он улыбнулся и исчез в одном из коридоров, оставив гостя в холле одного. Эйкке огляделся: он еще ни разу здесь не был. Дом у Ксандра был гораздо проще, чем у Касси, зато куда как уютнее и обжитее, что ли, хотя вряд ли Эйкке мог об этом судить: у драконов были лишь открытые гнезда, а в сравнении с каморкой Тидея любой дом показался бы энитосовой роскошью. И все же здесь чувствовались тепло и забота. Хозяин явно старался сделать все, чтобы его семье было удобно и приятно жить в его доме, да и хозяйка не отставала, украшая жилище где цветами, где — какими-то статуэтками, где — очень добрыми рисунками, и Эйкке в очередной раз стало обидно за Касси. Ее лишили матери, которая хотела бы о ней заботиться и окружила бы собственной любовью. Вместо этого навязали мачеху, думающую лишь о себе и пытающуюся сжить падчерицу со свету. И отец вместо того, чтобы хоть как-то поддержать родную дочь после такой потери, предпочел забыть о ее существовании.

Зато теперь вспомнил и не дает покоя! А Эйкке позволяет ему глумиться над Касси, отдав Ксандру на откуп ее защиту. Ну да, тот на правах старого друга и сына хозяев имел право осадить дорра Леонидиса и напомнить ему о приличиях.

Но к Эйкке-то какое все это имело отношение? Это было его дело — защитить Касси! Пусть даже и от ее собственного отца.